Полководцы эпохи Александра II - Алексей Васильевич Шишов
Осадные силы кавказцев состояли из 16 батальонов пехоты (полки – Грузинский гренадерский, Эриванский лейб-гренадерский, Ширванский, Апшеронский, Самурский и Дагестанский, 18-й и 21-й стрелковые батальоны), 1 саперной роты, драгунского Северского полка, 13 сотен казаков и кавказской милиции (в том числе пять сотен Дагестанского конно-иррегулярного полка).
Сам главнокомандующий прибыл к Гунибу 18 августа. Свою штаб-квартиру он расположил восточнее горы в Кегерском ущелье. Там же находился резерв, состоявший из 2 батальонов лейб-гренадерского Эриванского полка, 4 батальонов Ширванского полка, саперной роты и драгунского Северского полка.
К тому времени четыре отряда (генерал-майора Тархан-Моуравова, полковников Кононовича, Радецкого и Тергукасова) обложили гору Гуниб со всех четырех сторон света. На ее вершину вела одна-единственная тропа. Речь о прорыве из осадного кольца имама с его последним отрядом мюридов в те дни уже не шла. Даже в случае успеха ему было не уйти далеко от Гуниба.
Князь А.И. Барятинский, руководя последним актом борьбы с имаматом, имел достоверную информацию о положении дел в восточной и центральной части Северного Кавказа. Это дало ему право 22 августа отправить императору Александру II донесение, вызвавшее ликование в столице. Донесение всего в две строки:
«От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен Державе Вашей.
Сорок восемь пушек, все крепости и укрепления неприятельские в руках Ваших».
Оставался только Гуниб, последний оплот, последнее убежище имама Шамиля, лишенного всех владений и когда-то всего многотысячного войска. Если, разумеется, не считать аула Гуниб с одноименной горой и четырех сотен до конца верных восточному владыке мюридов.
Так гора Гуниб с одноименным аулом у ее подножия оказалась в осадном кольце кавказских войск, подкрепленных дагестанской конной милицией. Общепризнанная неприступность Гуниба на реке Андийское Койсу обеспечивалась самой природой. Именно поэтому имам Шамиль стремился укрыться именно здесь, а не в каком-либо другом высокогорном ауле Дагестана. Иных причин можно назвать много, но, думается, что все они будут видением прошлого из более позднего времени.
Гора Гуниб возвышалась над окружающими ее ущельями на 200–400 метров. Ее вершина имеет почти отвесные склоны. Простирающаяся с востока на запад на 8 километров и с севера на юг до 3 километров, она значительно суживается и понижается в восточной части. Вершина горы представляет собой продольную лощину, вдоль которой протекает ручей, в восточной части плато падающий вниз, к реке Кара-Койсу, несколькими водопадами с высоты десятков метров. В то время в долине на вершине Гуниба были небольшие поля, луга и рощи, даже березовые.
Сам аул Гуниб, последнее пристанище Шамиля, находился в самой восточной оконечности горы. Единственный путь к нему и на вершину представлял собой крутую гору, поднимавшуюся от Кара-Койсу вдоль ручья на восточную, наиболее пологую часть горы.
Но для того, чтобы превратить природную крепость на войне в настоящую крепость, требовалось время, большое число людей, различные припасы. Но ничего из этого у Шамиля не было. Его люди сумели лишь укрепить завалами из бревен наиболее удобные для подъема на вершину места, подготовили груды камней, чтобы сбрасывать их на тех, кто пойдет на штурм горы Гуниб. Чтобы избежать внезапности нападения, по всей горе была выставлена цепь караулов.
Прибыв на место, князь А.И. Барятинский сразу же начал переговоры с Шамилем. О них тогда и сегодня написано немало. Разночтений много. Пишется, что на первое предложение кавказского главнокомандующего сдаться на почетных условиях имам Шамиль, не веря в искренность услышанного, ответил ему:
«У меня еще есть в руке шашка – подойди и возьми ее!»
Барятинский был настойчив в переговорах. Веских причин видится три. Первая причина – избежать кровопролития на финише Кавказской войны, поскольку при таком соотношении сил итог схватки за Гуниб был вполне предсказуем и случайностей в ее исходе быть просто не могло. Слишком неравными оказались силы сторон.
Вторая причина состояла в том, что героически погибший в неравном бою имам Шамиль сделал бы вакантным место вождя «немирных» горцев, которое, как показала предыдущая история, занял бы кто-нибудь другой. Так, как это сделал сам Шамиль в 1834 году, заняв место имама Гамзат-бека. Плененный же Шамиль сохранил бы за собой это знаковое место, но был бы уже не опасен. Именно об этом писал французский посол в России Огюст Ланн, герцог Монтебелло.
И третья причина видится в том, что Баратянский не без оснований полагал, что Шамиль стремится выиграть время до наступления осенних холодов, когда русские войска, лишившись возимых с собой припасов, вынуждены будут оставить высокогорные области, где о каких-то запасах провианта в местных аулах говорить не приходилось.
Собственно осадные работы вокруг Гуниба начались только 23 августа под руководством генерала Э.Ф. Кесслера. Они включали в себя устройство позиций для артиллерии и пехоты, заготовке лестниц и веревок для подъема в гору, штурмовых команд. Разыскивались удобные для того места. Вызванные из резерва 1-й и 2-й батальоны Ширванского полка в ночь на 23 августа закрепились на восточном склоне горы, а его 3-й и 4-й батальоны вместе с 5 сотнями Дагестанского конно-иррегулярного полка усилили отряд генерал-майора Тархан-Моуравова, занимавший позицию к северо и северо-востоку от Гуниба.
День 24 августа Шамиль провел на нижнем завале, который защищался отрядом мюридов-мухаджиров под командой Таймаса Губденского. Перед рассветом 25-го имам уехал в Верхний Гуниб. На рассвете этот завал был атакован русским отрядом, поднявшимся на гору по ее восточному склону. После горячей перестрелки защитники завала оставили позицию, но путь в аул им был уже отрезан. В кровавой рукопашной схватке все они пали с оружием в руках. Имевшиеся у них пушки мюриды сбросили с кручи.
Перед рассветом 130 апшеронцев смогли подняться на вершину горы. Сторожевой пост из 17 человек заметил их подъем слишком поздно, когда штурмующим оставалось преодолеть последний скальный выступ. Около 6 часов утра окруженный пост прекратил сопротивление: оставшиеся в живых 10 человек сложили оружие. После этого на вершину горы беспрепятственно поднялось несколько рот апшеронцев и ширванцев, которые двинулись к аулу Гуниб.
Сторожевые посты стали отходить к аулу, что сделал и отряд телохранителей (5 мюридов), сопровождавший имама. Часть дозорных, которые оказались отрезанными от аула, попыталась укрыться в пещерах вдоль протекающего через Гуниб ручья, но их там находили. В это время на северном обрыве горы появились гренадеры Грузинского полка и
