Полководцы эпохи Александра II - Алексей Васильевич Шишов
Высочайший указ о его назначении был издан 20 июля 1856 года. Еще до прибытия в Тифлис царский наместник, задержавшийся по делам службы на Северном Кавказе (там он знакомился с войсками и положением дел), 26 августа получил производство в полные генералы. Ему был пожалован чин генерала от инфантерии, что соответствовало его новой должности.
Кавказские войска, без всякого преувеличения, встретили Александра Ивановича Барятинского с большим энтузиазмом, памятуя прошлые боевые заслуги и отеческое отношение к ним князя. Свою деятельность по завершению войны против имамата Шамиля новый наместник на Кавказе начал с приказа. Он был отдан по вверенным ему государем войскам. В нем немногословно, но многозначительно говорилось:
«Воины Кавказа!
Смотря на вас и дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливен назначением быть вождем вашим, и трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастье и великую честь для меня.
Да поможет нам Бог во всех предприятиях на славу Государя».
Полководец А.И. Барятинский завершил длительную Кавказскую войну за три года самыми энергичными действиями. В этом деле у него нашелся прекрасный помощник в лице начальника главного штаба Отдельного Кавказского корпуса генерала Д.А. Милютина, будущего военного министра России и великого реформатора, преобразившего русскую армию. И, к слову говоря, хорошо изучившего как военный человек Кавказ, как Северный, так и Закавказье.
Но не один талантливый Милютин стал «правой рукой» царского наместника. Под стать ему, к примеру, был опытный боевой генерал Н.И. Евдокимов, командовавший левым крылом Кавказской укрепленной линии. Большинство командиров полков, как армейских, так и казачьих, имели немалый опыт ведения войны в горах.
Сказывалось и то, что теперь не только отдельные аулы, а целые горные области стали отказывать имаму в доверии. Жестокие, карающие меры имама Шамиля к «ослушникам» его повелений серьезно усугубляли ситуацию в имамате. Можно сказать, что Кавказ «устал» от Кавказской войны, которая шла к своему логическому окончанию.
Встав во главе Отдельного Кавказского корпуса, князь А.И. Барятинский реорганизовал систему военного управления. Он, в отличие от других царских наместников, дал подчиненным ему частным военачальникам право на проявление разумной инициативы в действиях в горах, которая его предшественниками не всегда приветствовалась. Ситуация в идущей здесь войне могла меняться кардинально в считаные дни, и приказы из Тифлиса «не успевали» прийти вовремя. Говоря иначе, они просто опаздывали по ходу событий.
При царском наместнике генерале от инфантерии князе Барятинском такие инициативные действия своеволием называться не стали. Более того, они поощрялись и ставились в пример. Разумеется, если давали желаемый результат и не влекли за собой неоправданные потери в людях, поскольку на войне случалось разное.
Александр Иванович в должности кавказского наместника, как говорится, оказался «на своем месте». Показательный факт. В отчете за 1857 год Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии в разделе «О Царстве Польском и Кавказе» о князе Барятинском говорилось следующее:
«Царство Польское и Кавказ управляются отдельными властями, и так как 3 и 6 округа Корпуса жандармов подчинены непосредственно наместникам, то официальным путем секретные сведения оттуда не получаются…
С Кавказа доходят слухи, что генерал-адъютант князь Барятинский любим всеми; что начальник главного его штаба, генерал-майор Милютин, почитается человеком способным, деятельным, вполне благонамеренным и что жители Кавказа главным управлением довольны».
Барятинский проводил дружелюбную политику с мирными горцами и их родовой верхушкой, что только приближало окончание Кавказской войны, театр которой неумолимо сокращался. При этом он не останавливался перед подкупом местной знати, много натерпевшейся от «твердой руки» имама Шамиля и своеволия его наместников-наибов. Тем самым А.И. Барятинский укреплял свои позиции и ослаблял противника. Очевидец его «работы» с горской знатью писал:
«Шамиля всегда сопровождал палач, а Барятинского – казначей, который тут же награждал отличившихся главарей и предводителей золотом и драгоценными камнями».
Барятинским и его штабом со знанием дела был составлен обстоятельный план завершения Кавказской войны. Суть его сводилась к следующему: решительное наступление по сходящимся направлениям на имамат Шамиля. Пройти в Горный Дагестан легче и эффективнее всего можно было только через Чечню, одновременно стесняя «немирных» горцев блокадной линией. Но предварительно требовалось занять область Салаватию, что и было умело сделано.
Барятинский, переходя к широким наступательным действиям, заняв Салаватию, решил построить там передовое укрепление в Буртунае и укрепиться в этой горной области. В 1856 году были проложены просеки к селениям Маюртупу и Гурдали. В силу этого немаловажного обстоятельства открывался путь к сильному, еще отчасти подвластному имаму ауховскому вольному обществу, преграждавшему путь в Салаватию.
Вскоре ауховцы, лишенные защиты в образе вековых горных лесов и уставшие от гнета (поборов) мюридов, примирились с Россией. Узнав о планах кавказского наместника, Шамиль приказал ауховцам переселиться с имуществом в области Андия и Гумбет, но те отказались. Для имама такое неповиновение стало подлинным потрясением.
Наступавший от Евгеньевского укрепления отряд князя Орбелиани занял аул Буртунай, и в июле 1857 года русские заложили там большое укрепление. Отчаянные попытки имама удержать за собой хотя бы часть Салаватии успеха не имели. Одновременно Барятинский в том же году построил на горном театре войны Шалинскую и Хобби-Шавдонскую крепости, что позволило установить полный контроль над плоскостью Большой Чечни и овладеть кратчайшим путем в центр гор Дагестана.
Один из тех, кто со знанием происходящих событий описывал Кавказскую войну, Гаджи-Али (секретарь имама), человек сведущий, в своем подзабытом сегодня сочинении «Сказание очевидца о Шамиле» заметил о тех событиях следующее:
«…Шамиля можно было уподобить овце, схваченной волком за шею и потерявшей всякую надежду на спасение».
Исполняя план Барятинского, начальник левого фланга Кавказской линии генерал Евдокимов в начале 1858 года заложил у входа в Аргунское ущелье укрепление и, поднявшись вверх по восточному притоку реки Аргун, прорубил в лесной чаще еще один выход в Горный Дагестан через Андийский хребет. Затем последовало приведение в покорность населения еще «немирной» части Малой Чечни.
Летом генерал Н.И. Евдокимов занял левое ответвление Аргунского ущелья и построил там укрепления Шатой и Евдокимовское. К исходу августа 1858 года 15 вольных чеченских обществ, населявших берега Чанты-Аргуна и Шаро-Аргуна, откололись от имамата и признали над собой российскую власть.
Удар по имамату наносился и со стороны Закавказья, от Лезгинской укрепленной линии. Здесь экспедициями в горы намечалось разорение высокогорных «немирных» аулов, с тем, чтобы лишить имама подкреплений из местных вольных обществ. Было обеспечено соприкосновение кавказских войск в Нагорной Чечне с западным участком Лезгинской линии. Результатом
