Андрей Шляхов - Андрей Миронов

Шуму было много, все, включая и Миронова, опасались, что съёмки могут запретить. Надо сказать, что переживали не зря – предпосылки к тому были весьма вескими. С трепетом ждали комиссию из Москвы.

Комиссия приехала, разобралась, раздала «всем сестрам по серьгам» и отбыла восвояси. Съёмки продолжились, но, спустя считанные дни после отъезда комиссии, случилась новая трагедия. Да еще какая!

В Вологде на Софийской площади снимался эпизод въезда цирковых фургонов в ворота Вологодского кремля, по сюжету призванного изображать монастырь, в котором обосновались бандиты. Эпизод был задуман эффектным, зрелищным – в съёмках участвовало восемь фургонов, которыми управляли опытные каскадёры. Помня о недавнем происшествии, к съёмкам готовились ответственно, трижды отрепетировали въезд и лишь после того прозвучала команда: «Мотор!»

И надо же было такому случиться, что наперерез лошадям, запряжённым в седьмой фургон, вдруг выскочил один из «актёров» – цирковой верблюд. Лошади, разумеется, испугались, рванулись прочь и завалили фургон, всем своим весом упавший на начинающего каскадёра Мыльникова и сломавший ему позвоночник. Напарник Мыльникова, каскадёр Котов, получил сильный удар оглоблей.

Ещё одна комиссия, новые разборки, новые страхи… Вдобавок обнаружился перерасход средств почти на девяносто тысяч рублей (это по тем временам, когда не самой плохой месячной зарплатой считались сто пятьдесят рублей!), а так же и отставание по метражу. Директора фильма уволили, Бычкову дали строгий выговор, заодно припомнив ему нередкие появления навеселе на съёмочной площадке и настоятельно порекомендовали добавить в картину побольше революционного пафоса.

Но разрешили продолжать съёмки, и это было самое главное!

Напомним вкратце сюжет этой картины.

Весна 1918 года. Советская власть активно грабит богачей – дворян, купцов, священнослужителей. Пардон муа, не грабит, а «реквизирует культурные ценности, являющиеся достоянием молодой Советской республики». Вокруг этого самого «достояния республики» и строится сюжет.

В имении князей Тихвинских (прототип князей Мещерских) хранилась уникальная коллекция живописи и скульптуры, которые кто-то успел «скоммуниздить» до прихода посланцев Советской власти. Розыск поистине бесценной коллекции поручается сотруднику уголовного розыска Макару Овчинникову, которого играет Олег Табаков. Макар начинает поиски и вскоре узнаёт, что «достояние республики» прибрал к рукам бывший управляющий имением князя Тараканов (его сыграл актёр Театра сатиры Спартак Мишулин), которому помогали Маркиз (Андрей Миронов), когда-то учивший княжеских детей фехтованию, и его приятель, юный беспризорник Кешка.

Поиски приведут Макара к цирковой труппе, в фургоне которой и спрятана похищенная коллекция. Маркиз, уверовавший в дело революции, будет помогать «вернуть» ценности народу. В финальной схватке с бандитским атаманом Лагутиным (ещё один актёр Театра сатиры Игорь Кваша) Маркиз погибает…

«Люблю своего Маркиза, – признаётся Миронов уже после выхода картины в прокат. – Он, как мне кажется, нашёл отклик у зрителя. В этой роли хотелось передать честное, бескомпромиссное отношение к жизни человека, за внутренними противоречиями которого – романтическое восприятие действительности, влюблённость и вера в людей. Мне очень близок такой настрой души, такой взгляд на мир».

Миронову удалось, как он и намеревался, добавить в роль песен. Так, например, в «ленинградском» эпизоде Маркиз поёт: «Этот город мной любим…», написанную композитором Евгением Крылатовым на стихи Беллы Ахмадулиной.

Что было – то и будет,

Пускай судьба рассудит,

Пред этой красотою

Всё суета и дым…

Бродяга и задира,

Я обошёл полмира,

Но встану на колени

Пред городом моим…

Не знаю я, известно ль вам,

Что я певец прекрасных дам,

Но с ними я изнемогал от скуки…

А этот город мной любим,

За то, что мне не скучно с ним.

Не дай мне Бог, не дай мне Бог,

Не дай мне Бог разлуки…

После съёмок в Ленинграде завершали работу над картиной на киностудии имени Горького. Здесь вновь начались нападки на Владимира Бычкова, чуть было не приведшие к краху всей затеи со съёмками «Достояния республики». Режиссёра спасло «высокое» заступничество самого заместителя председателя Государственного Комитета по кинематографии Бориса Павленка, который хорошо знал Бычкова по совместной работе в Белоруссии. В итоге Бычкову дали более-менее спокойно доснять картину.

Картина о Гражданской войне получилась совсем не революционной (ох, недаром Бычкова так усердно прорабатывали на худсоветах!), а просто добротной приключенческой лентой, своеобразным нашим ответом американским вестернам, которые в то время могли видеть лишь отдельные советские граждане. Даже погибал герой Миронова красиво, так же как и жил. Погибал, потому что не мог на потеху бандитам стрелять в произведения искусства…

«– Милостивый государь, – глумится атаман, обращаясь к Маркизу, – мои люди сказали мне, что они видели вас в цирке, как будто вы там демонстрировали фантастическую меткость в костюме Вильгельма Телля… Я предлагаю вам небольшую забаву. В этом барабане семь пуль. Если вы этими семью пулями разобьёте головы семи терпсихорам, я оставлю вас в списке живущих на этом свете и даже отпущу вас на все четыре стороны.

– Я в женщин не стреляю, – отвечает Маркиз и пробует усовестить атамана: – Вы образованный человек. Уничтожать произведения искусства… По-моему, это варварство».

Напрасная попытка. «– Вы ошибаетесь, милостивый государь, – возражает атаман. – Нет высшего наслаждения для интеллигентного человека, чем уничтожить мировой шедевр…»

Ещё две-три фразы и следует предложение, от которого нельзя отказаться: «– Выбирайте, милостивый государь: или вы будете стрелять, или я. Я, конечно, стреляю хуже, чем вы, но убеждён, что даже одной из этих семи пуль с этого расстояния мне хватит, чтобы размозжить вам голову. Считаю до трёх».

Маркиз соглашается, берёт у Лагутина револьвер, оборачивается к статуэткам и объявляет: «Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просьба покинуть цирк!» Пока бандиты смеются, Маркиз, не оборачиваясь, обращает дуло револьвера назад и одним выстрелом убивает атамана. Убивает, чтобы следом погибнуть самому от рук разъярённых бандитов…

И заметьте, не восклицает перед смертью ни «Да здравствует мировая революция!», ни «Выше знамя, товарищи!».

Одной лирической песни «Этот город мной любим…» Миронову конечно же было мало. Хотелось петь ещё и, по возможности, петь что-то энергичное. Бычков не возражал, даже сам вышел на поэта Юрия Энтина и попросил того срочно написать текст песни. «29 декабря 1970 года мне звонит режиссёр, – вспоминал Юрий Сергеевич, – представляется: „Владимир Бычков, киностудия имени Горького“, а я этой фамилии даже не слышал. И просит меня наисрочнейшим образом сочинить вместе с композитором Крылатовым песню о шпаге, и это надо сделать… к Новому году. Я говорю: „Как к Новому? Сегодня – 29-е!“ – „Очень надо!“ Привёз сценарий, мне он необыкновенно понравился. 31 декабря, примерно в то время, когда люди уже садятся за стол и пропускают первую рюмку, я привёз текст песни. Стихи Крылатову понравились, но выяснилось, что решающее слово принадлежит не ему и даже не Бычкову, а… Андрею Миронову. Андрей срочно приехал, прочитал и довольно строго спросил: „Вы внимательно прочли концовку сценария?“ „Конечно, – отвечаю, – ваш герой погибает“. „Но в ваших стихах не хватает трагизма. Вам меня не жалко?“ Я заперся в комнате и за пятнадцать минут написал куплет: