Ханс фон Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945
Хотя Фленсбург был военно-морской базой, его не бомбили. 9 июля 1941 г. мой отчим, с которым последние годы нянчилась моя мама, умер от рака кишечника. Прошли недели, прежде чем известие об этом достигло меня в России. Мой брат, прекрасный китобой, был призван в ВМФ вместе со своим судном, переоборудованным в минный тральщик, с которым он нес службу где-то у побережья Норвегии. Только сестра моя, Аннелизе, находилась дома и помогала матери. В конце 1942 г. и ее «призвали» и распределили в штаб военного командования в Голландии. Кроме того, власти посчитали, что семь комнат нашей квартиры слишком много для нас, и часть помещений реквизировали для размещения беженцев.
Мама моя проявляла мужество и не выказывала своего беспокойства в отношении детей. Она искренне обрадовалась мне и настоящему кофе, который я привез с собой вместе с несколькими банками консервов из своего армейского пайка.
Мирные дни в обществе матери быстро подошли к концу, и я вернулся в Берлин за «Мерседесом». С подорожной в кармане, с полным баком бензина и кофейным резервом в багаже я отправился в путь.
Как и Берлин до того, Париж тоже разочаровал меня. Снабжение там ухудшилось. Город кишел управленцами. Гестапо тоже уже раскинуло свои сети по всей Франции.
В штаб-квартире мне тут же выдали номер в одном из реквизированных отелей люкс прямо на Елисейских Полях. Ж.-Б. Морель и Клеман Дюур обрадовались нашей встрече. Из британских новостей и подпольных источников они уже знали о том, что происходит у нас на Восточном фронте, причем владели обстановкой лучше, чем я, а потому считали наши шансы на победу очень невысокими. И все равно ничего не могло мне помешать провести несколько приятных часов в баре Клемана, «Ле-Шевалье». Я ходил туда только в гражданском костюме. Немцы там вообще не появлялись. Я побывал только в Ле-Везине, где мы стояли после Французской кампании в 1940 г.
Я уехал из Парижа немного раньше, чем планировал. Больше не чувствовал себя там как дома, как в былые времена. Что же сделала война с городом? Французы свыклись с ней и уже начинали проникаться уверенностью, что в итоге мы проиграем.
В лагере пополнений я узнал, что Бек уже вернулся из отпуска. Его тоже ничего не удерживало дома. Стояла середина марта 1942 г. Жестокая зима миновала, и мы пришли к выводу, что вполне акклиматизировались, чтобы отправляться в Африку.
Мы с Беком поехали на армейский склад получить комплект тропического обмундирования. То, чем нас там снабдили, не поддается никакому описанию. Нетрудно вспомнить, что Германия с 1918 г. больше не являлась колониальной державой, а потому, видимо, никто и понятия не имел, что же нужно для условий тропиков. Нам бы следовало поинтересоваться у союзников, итальянцев, но нет, куда там – снабженческое ведомство разработало тропическое снаряжение строго в прусском стиле: плотно пригнанная форма из толстого материала цвета хаки с брезентовым поясом и высокие шнурованные башмаки. К этому еще топи, которые, по распространенному и стойкому мнению, как раз то, без чего не обойтись солдату в тропиках. Прихватив это и прочие иные «изыски» – плотные, не пропускающие воздух рубашки, коричневые галстуки, – мы поставили подписи в графе «получено» и отправились в лагерь устраивать себе показ мод.
Раненые из Северной Африки, ожидавшие распределения к местам службы, рассказали нам о бойкой меновой торговле, которую они, как и многие другие, вели с итальянцами, чтобы сбыть им по меньшей мере часть своего снаряжения и обзавестись более подходящим к условиям пустыни итальянским обмундированием.
Рассказали они нам, конечно, и о первых боевых операциях в пустыне, о быстром продвижении Роммеля, которое застало врасплох британцев, и о специфике войны в Африке: о жаре днем, песчаных бурях и холодных ночах.
И вот настало время отправляться в путь. Мы получили подорожные и 1 апреля 1942 г. погрузились в экспресс Берлин – Рим, где получили спальное купе на двоих. Под стук колес оба мы уносились в мыслях к тем дням, когда мчались через снега и лед, стремясь побыстрее вернуться из России. Как же быстро все меняется!
Ночь мы провели в Риме, в котором никто, казалось, и не слышал ни о какой войне. Немецкий офицер связи сообщил нам, что далее мы проследуем в Бриндизи по железной дороге, а оттуда нам предстоит самолетом снабжения через Крит вылететь в расположенную в Киренаике Дерну.
Что ждет нас там? Мы были готовы к новым приключениям, можно сказать, жаждали их.
Глава 11
Северная Африка, 1942 г. Роммель – лис пустыни
Из Бриндизи мы вылетели на Крит, остров, на котором в прошлом году высадились наши парашютисты и среди них Макс Шмеллинг, легенда немецкого бокса. Крит встретил нас приятным весенним бризом.
Затем утром 8 апреля 1942 г. мы поднялись на борт «Юнкерса»-52, повсеместно прозываемого «Танте Ю»[52], и отбыли на нем в Северную Африку. Меня допустили в пилотскую кабину.
– Придется идти над морем на бреющем, – сообщил мне летчик. – Несмотря на наше превосходство в воздухе, над Средиземным морем то и дело рыскают «Спитфайры» или «Харрикейны». Они прилетают с Мальты, которую, по совершенно непонятным мне причинам, наше начальство до с их пор оставляет как бы в стороне.
В тот момент я даже не думал о том, что нахожусь на войне, о том, что́ может случиться со мной в любой момент. Меня совершенно захватила мысль о том, что я вот-вот увижу другой континент.
Внезапно машина стала набирать высоту.
– Повезло нам, – со смехом заключил летчик. – Скоро сядем в Дерне.
Перед нами вдалеке появился берег Африки: узкая полоса земли у моря, которую облагородили итальянцы, насадив там финиковые пальмы, оливковые рощи и построив белые домики, проложив длинную асфальтовую ленту – шоссе Виа-Бальбиа. За всем этим дышала жаром пустыня.
– Только камни, и все, – пояснил мне пилот, – ничего больше километров на 200 или 300, а уж потом начинается настоящая Сахара с ее белыми песчаными дюнами. Эти равнины, на которых то там, то тут торчат скалы и каменистые холмы, наверное, повидали на своем веку немало армий.
Мне приходилось читать в книгах о бедуинах, о кочевниках, которые уже более 2500 лет скитаются по пустыням Аравии и Ливии, живут по своим собственным законам и не имеют какой-либо государственности. Мне думалось о том, что вот сейчас я увижу нечто такое, что поражает путешественника, когда нога его впервые ступает на подобную землю. Хорошо бы нашлось время узнать и почувствовать новый мир и населяющих его людей.
Поднимая за собой огромные клубы пыли, «Танте Ю» побежала по посадочной полосе. Полуденная жара, точно стояла уже середина лета, сразу же тяжелым грузом придавила нам плечи. Просто два разных полюса, если сравнить с колючими вьюгами России.
