Александр Петрушевский - Генералиссимус князь Суворов
Таким образом оказывается, что своим самовольным выступлением в дальнюю экспедицию, Суворов не только не нанес ущерба общему делу, но даже не прибег к тем крайним мерам, о которых писал ему Веймарн, именно — не прервал коммуникации с 1-й армией и не оиорожнил ни одного поста, продолжая держать конфедератов своего района в узде.
Выступив из Бреста в Березу и оттуда двигаясь к Несвижу, Суворов, не доходя 35 верст до этого города, получил достоверное известие, что Огинский находится в м. Мире, а полковник Диринг в 20 от него верстах. Решив соединиться с Дирингом для удара на неприятеля, Суворов выступил к Несвижу в ночь на 12 число, но отойдя несколько верст, услышал, что гетман перешел в м. Сталовичи. Суворов тотчас послал к Дирингу и в Слуцк, к подполковнику Хвабулову, чтобы подкрепили его в предстоящей атаке, «сам же, дав вид, будто тянется к Несвижу, поворотился назад и маршировал прямо к м. Сталовичам», находившемуся в 14 -15 верстах. Поступил он так для того, чтобы соединением с вышеозначенными отрядами или маршем к Несвижу «при таком авантажном ночном и неведомом гетману случае не упустить и не потерять времени, и не подать ему способа далее уйти, ведая со стороны встречающийся ему деташамент Древица, обнадеживая себя тем и другим подкреплением».
Успех в военном деле очень много зависит от выигрыша времени: потеря одного часа может дать вместо победы поражение. Поход Суворова к Сталовичам и бой при этом местечке служат блестящим тому подтверждением. Имея всего 822 человека боевой силы, он предпочел ударить с одним своим ничтожным, истомленным отрядом на несоразмерно сильнейшего неприятеля, пользуясь выгодой внезапности, нежели выжидая других, соединиться с ними и хотя таким образом усилиться, но зато открыть противнику себя и свои намерения 6.
В совершенной тишине приближались Русские к Сталовичам. Небо было покрыто тучами, ночь стояла черная; маяком для войск служил огонь, мерцавший на монастырской башне близ Сталович. В темноте русские разъезды наткнулись на польский уланский пикет из четырех человек; захваченные врасплох, уланы сообщили некоторые сведения о расположении конфедератов и послужили проводниками. Не доходя верст трех до Сталович, Суворов построил свой отряд в боевой порядок, поставил в первую линию большую часть пехоты с двумя орудиями в центре, во второй — три эскадрона, в резерве роту Суздальцев с небольшою частью кавалерии и казаков; фланги прикрывали казаки же. Войска двигались, как потом оказалось, в тыл неприятельского расположения, защищенный болотистою низменностью, чрез которую вела узкая плотина, длиною до 200 шагов. Вступив на плотину, Русские были тотчас же замечены неприятелем, и из местечка открыли по ним сильный орудийный и ружейный огонь, однако же недействительный, так как стояла еще ночь и едва начинала мерцать утренняя заря. Головная часть пехоты, иерейдя плотину, направилась к местечку, вспомоществуемая артиллерийским и ружейным огнем, куда и ворвалась. Подоспевшая кавалерия произвела энергическую атаку по направлению к площади, захватила стоявшие тут пушки и, не ограничиваясь этим, била и гнала перед собою встречных конфедератов. Так же успешно и храбро работала вторая колонна пехоты, ворвавшаяся в Сталовичи с другой стороны.
Озадаченные конфедераты частию бежали в поле, частию засели в строениях и производили беспорядочный огонь. Гвардия Огинского, состоявшая из 300 так называемых янычар, упорно оборонялась в нескольких домах на площади, но была или переколота, или выбита и разогнана. Сам Огинский едва спасся, вскочив на коня и ускакав в поле. Он увидел тут своих беглецов, безоружных, потерявшихся, блуждавших по разным направлениям. Он отдавал им приказания, просил, но слова его не производили никакого действия, так что он не мог собрать из сталовичских беглецов ни одной роты или эскадрона, когда уже Русские заняли местечко. Оправдывая себя в происшедшей катастрофе, Огинский писал, что измена была одною из причин его несчастия. Это только доказывает, как вообще человек расположен взваливать на других свою собственную вину.
Петербургские легионеры отряда Албычева, взятые перед тем Огинским в плен, находились в нескольких домах, которые были заперты снаружи. Слыша выстрелы, боевые крики, русские голоса, они догадались в чем дело и повыскакали из окон. Беготня, крики, выстрелы производили впечатление совершенного хаоса, среди которого своих трудно было отличить от чужих. Прибыв в Сталовичи на заре, Суворов заметил солдата, пробирающегося в какой-то дом; он принял его за грабителя и окликнул. Солдат отвечал по-польски и выстрелил в него из ружья, но промахнулся; это был один из гвардейцев Огинского.
В местечке стояла только часть войск Огинского; остальные были расположены невдалеке, в лагере, на небольших» высотах. Не давая времени конфедератам прийти в себя, Суворов тотчас же по взятии Сталович повел атаку на стоявших в поле. Было уже совсем светло, «белый день», по его выражению. Беглецы сталовичские присоединились к лагерным, но сил их не увеличили, а скорее принесли с собой ужас и смятение, Однако все-таки конфедератов находилось в строю гораздо больше, чем Русских, тем паче, что при выбивании неприятеля из местечка, большая часть русских карабинер увязались за теми конфедератами, которые бежали не к своему лагерю, а в сторону. Таким образом из кавалерии оказалось на лицо для новой атаки всего 70 человек карабинер, польской же конницы примкнуло к лагерю не меньше 500. Но это не остановило Суворова; он понимал, что тяжелым впечатлением ночи сангвинический неприятель уже заранее обречен на поражение. И так атака поведена одновременно кавалериею против кавалерии и пехотою против пехоты, которая занимала левый фланг неприятельского расположения, причем 200 человек, неизвестно почему, стояли в стороне. Суворов решился однако прежде обстрелять конфедератов, тем более, что и у них были пушки. После непродолжительного артиллерийского и ружейного огня, произведенного во время движения вперед, Русские бросились в атаку. Слабый карабинерный эскадрон мигом опрокинул сильную числом неприятельскую кавалерию, пехота потерпела ту же участь, а отдельно стоявшая её част, на которую особенно энергично велось нападение, почти вся сдалась в плен. Дело кончилось в 11 часов дня. Огинский был совершенно разбит и с десятком гусар спасся бегством в Кенигсберг, в Пруссию 6.
Большая часть русской конницы, ударившаяся в преследование, ушла довольно далеко вперед, когда внезапно появился конфедератский генерал Беляк с двумя комплектными уланскими полками силою в 1,000 человек, пришедший на помощь Огинскому. Он смял кавалерию, но подоспели казаки, восстановили бой, и Беляк принужден был отступить 7.
