Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 4

В: А что у тебя рука дрогнула?

Г: Мне показалось, что если я буду в кругу, то я буду собирать основную массу, и просто никто не выйдет за десятку, никто не войдет в рейтинг. Рейтинг будет представлять каждый раз список из одного человека, из меня — понимаешь, да? Никто не сможет на моем фоне выделиться. Я на порядок, на три по активности, по некоторым параметрам превосхожу.

В: Интересно самое понятие «польза».

Г: Субъективно.

В: Трудно переоценить, кто нам дает больше пользы, непосредственный Учитель, который тыкает тебя носом, или случайный человек, друг, давший тебе по уху или наоборот, что-то подсказавший…

Г.: Конечно.

В.: Черт его знает.

Г.: Поэтому мы оставили на усмотрение каждого, мы не рассматривали, что такое польза. Как ты считаешь, так и давай.

Так вот, я о том, что если я буду продолжать в ту же сторону, сначала в такой игре себя за рамочки, потом еще себя выделил, обособил, — Школа тоже сдохнет. Обязательно сдохнет. И тот же Золотов себя обособляет очень сильно достаточно давно.

В: Вне школы ты не лидер, ты нормальный человек…

Г: Да. Обычный. Такой же. Мы равны. Может быть, я чуть-чуть другое знаю. Не больше, а другое.

В: Но по сути мы все твари божии, будь ты хоть просветлен, а я последний бомж…

Г: Тот же вот Калинаускас — ну явно себя выделяет. Ездит на Ауди-8, в гостиницу меньше пяти звездочек ему противно войти. Зажравшийся уже мужик. Там какая-нибудь его Ева Весельницкая на «Мерсе» ездит. Никак иначе не может. Если офис, так по евростандарту. Ресурсы в форму вбивают. Не в содержание, а в форму. А первые лица, инструктора, как десять лет назад я познакомился с Ларисой[17] — знаешь Ларису? — там Лариса Мастер есть. Ничего в ней не изменилось за десять лет по содержанию. Непонятны критерии. Выслуга лет, что ли?

В: Есть расхожая фраза: «будь проще, и к тебе потянутся люди». Мне кажется, это народная мудрость, — она работает…

Г: Конечно. И вот мне кажется, что еще один ключ — я собой занимаюсь в первую очередь, я личностно расту. Да, по возможности я готов помогать. Если ты мне помогаешь, я тебе помогаю, но по возможности основное, что я делаю, — я себя за волосы вытягиваю, как Мюнгхаузен. Это основное мое занятие. И тогда просто нет возможности зажраться. Не над кем надстраиваться. Над самим собой, что ли? Ну тяни за волосы. Попробуй надстроиться над собой — станешь другим, только и всего. Когда забывают об этом, начинают других растить: я уже вырос, я уже просветлен, я уже Мастер, а теперь ты давай расти, я тебе помогу…

В: Мне кажется, великолепный механизм, о котором мало кто вспоминает, описан у Германа Гессе в «Паломничестве в страну Востока», где некий незаметный Лео оказался руководителем всей этой ситуации. А был слугой, который чистил обувь, носил чемоданы. Служил. Такого встретить сложно.

Г: Да, скорее это литературный персонаж.

В: Этот образ замечательный и привлекательный.

Г: Хотя миф бродит по России, что есть такие люди.

В: Когда ты становишься лидером группы, — ты выбираешь сценарий по которому группа будет развиваться. И на тебе ответственность за этот выбор. С другой стороны, возвращаясь к диалектике и нашим первоначальным вопросам, — ты можешь только следовать сложившейся ситуации.

Г: Да. Вот это, может быть, даже ближе. Я бы описал это как первый случай, когда я становлюсь лидером, я не выбираю сценарий. В данном случай сценарий выбирает меня. То, что мы знаем как импринт. Я окунулся в семинары Золотова, там со мной произошла некая трансформация, то есть я выскочил на некую следующую ступеньку в своем развитии, и через год я начинаю свои семинары, — так случилось. Стал третьим человеком, добрался, понял, что дальше здесь расти некогда.

В: То есть ты уперся.

Г: Уперся, да, в Чистякова, в Золотова. Я начал тык6аться в свои семинары, искать возможность, нашел достаточно быстро, и с девяностого года мы со Славой Ломакиным начали вести «Трансзональную адаптацию». Так вот, «Трансзональная адаптация» — это был импринт. Это был золотовский семинар, припудренный лайфспрингом, Баскаковым. Слава массажист — значит, Зуевым, БЭСТом и так далее. И вот на этом фоне импринт. Две недели. Форма была стопроцентно золотовская. Начиная от входа и кончая техникой безопасности в конце. Но это делали другие люди, это был уже не Золотов, у них личная история была. И хотя импринт очень сильно влиял и задавал основу формы, внутреннее содержание очень быстро начало меняться. Мы как бы начали вживаться в эту форму и адаптировать ее под себя. И туда начало втекать то, что Золотову совершенно не присуще. Коммунистическая психология, трансперсональная психология, Гурджиев, дзен потек туда широкой рекой. Через какое-то время форма не выдержала, лопнула. И вот только когда она затрещала по швам, эта форма, только тогда, мы уже будучи лидерами, но еще в каком-то смысле марионетками-золотовцами, но когда форма золотовская затрещала, только тогда мы начали делать выбор: как жить дальше? И вот тогда мы начали делать какие-то свои семинары. Вначале это было подражательство чему-то, тому же лайфспрингу — внутренний космос. Сделали несколько раз. С большим успехом. «Люди и деньги» — потом…

В: «Остров смерти» потом, да?

Г: «Остров смерти», «Остров солнца». Какие-то «острова» мы начали делать. Но это уже гораздо позднее. До этого было множество различных форм: «Край вечности», «Охота за силой», — красивейшие же слова. И многие формы сейчас еще живут, мы периодически возвращаемся к подобным формам. Начали тренинги делать, какие-то курсики открывать. Начали искать свою форму. В результате поискали-поискали, Слава в результате ушел в целители. Сейчас он занимается целительством, лечит с прибором…

В: Ломакин?

Г: Ломакин. По методу Фоля лечит. Успешный целитель, денег куры не клюют, все хорошо. Семинары практически остановились. Правда, занимается йогой, айкидо занимается. Но только собой. Хотя вроде и заявляет, что мечтает снова что-то такое создать, но пока вроде все… Глаза загораются только когда говорит о дорогих обоях, о «мерседесе».

В: Так вот об ответственности. Кто же все-таки отвечает?

Г: Сейчас вернусь. Только тогда, когда мы начали искать свою форму и нашли ее, только тогда, когда мы взяли ответственность, вот здесь выбор сделали, и тогда мы взяли на себя ответственность за эту новую форму. Только тогда. То есть первый выбор, утверждаю я, осуществляется на импринте. Никуда не деться. Человек еще не знает. Я первый раз женился, через три года, понял, что мой брак строится, как у моих папы с мамой. Сценарный брак. Начал дергаться, в результате мой брак развалился. Я не смог перестроить первый брак, потому что там был бессознательный выбор жены, там все было по сценарию. Второй уже как бы чуть-чуть лучше. Но опять у меня так совпало, что сначала я познакомился с девушкой, а потом через месяц поехал на семинары. Когда я приехал с семинара, я уже не женился бы на ней. Но уже ребенок… Я сказал: раз тебе надо, я согласен. И еще десять лет. Я отслужил как бы этой женщине. Очень хорошая женщина. Но уже когда мы женились, я говорил: «Света, понимаешь, сейчас со мной очень мощная трансформация происходит. Я меняюсь не по дням, а по часам. Если ты не будешь меняться с такой же скоростью, через несколько времени мы вынуждены будем расстаться. Это будет, наверное, больно обоим». Я брал ответственность на себя, я говорил: «Я понимаю, что это может быть больно. Я готов со всей ответственностью жениться на тебе, понимая, что если ты вот не пойдешь, я причиню тебе боль. Так будет выглядеть, с твоей, по крайней мере, позиции, тебе будет больно от меня. Я не хочу этого? Ты готова — возьми на себя ответственность».