Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 4

В: Мы можем сходить в психбольницу и найти там массу таких Жанов, у которых, тем не менее, стоит реальный, непридуманный, ненавязанный диагноз.

Г: Совершенно верно.

В: Существовать самостоятельно сложно в этом случае.

Г: Да.

В: Он не агрессивен, но это тихое помешательство…

Г: Золотовская технология достаточно явно это все отслеживала, и в саму технологию был встроен блок социальной адаптации, скажем так. То есть если семинар вначале шел две недели, то последние дней пять были посвящены тому, чтобы погасить всю эту энергетику и вернуть человека в его социальную норму. И выезжая, человек вел себя адекватно. Но у некоторых появлялась дельточка. Дельточка, а в идеальном случае доминанта смещалась на шаг по вертикали. Если он до того жил, как надо, то после того он начинал жить, как он хочет. И здесь, когда я приезжаю с семинара, до этого я послушный сын, правильный инженер, и так далее. А тут вдруг я: «а я хочу» — и делаю это вот. В окружении не привыкли к такому мне, и конечно, ко мне начинают относиться как к сумасшедшему. Кардинально изменился в их сознании. И я понимаю, что есть такие семьи, где мама очень держала сына, и вдруг он вырвался. Для нее это значит, что он — сумасшедший. Она не может этого простить, она вызывает санитаров, и сажает его в психушку. Хоть там, но ты будешь жить по-моему. И таких в больницах и до сих пор полно. Мне, слава богу, повезло, мама с женой не решились. Тем более, что есть достаточно хорошо технологически описанная ситуация, что есть двухнедельный хвост, когда все это утрясается, человек переваривает, интегрирует, успокаивается. В конце семинара читали лекцию, выдавали чуть не инструкцию, «Техника безопасности» называлась: в течение двух недель не принимать никаких решений, кардинально меняющих жизнь, и так далее. Этот блок не снимал все вопросы, но делал так, что технология Золотова до сих пор живет, процветает, наездов со стороны властей практически нет, — на удивление, — хотя к другим дофига. Единственное, что людей, которые все более и более выглядят сумасшедшими, не бывает, на мой вкус. Даже, может быть, возрастная планка сместилась. Если десять лет назад была в основном молодежь, от шестнадцати до двадцати пяти лет, которая как бы готовилась к жизни, еще до нормы, то сейчас это, как правило, состоявшиеся люди, сорока пяти — пятидесятилетние лет женщины, как во многих сейчас тусовках…

В: Стареющие юноши и девушки.

Г: Да. Климактического возраста. По этому признаку мне ясно, что система умирает. Золотов практически махнул рукой, как бы по инерции что-то делает, живет, но ничего нового, никаких усилий, структура школы не строится.

В: Как ты считаешь, — что происходит с людьми типа Золотова, со многими Мастерами, руководителями Школ? Я много таких видел, — очень многие руководители, лидеры Школ через какое-то время пика, расцвета, энтузиазма либо махают рукой, либо становятся более жесткими, авторитарными. Что это такое? Либо отпущенный срок? Есть какая-то закономерность? Я почти не встречал людей, которым удается проскочить. Здесь вопрос практический. Он вызван практическим интересом — как этого избежать. Для того, чтобы этого избежать, надо знать причины закономерностей в каком-то описании.

Г: В общем виде ответ дал, мне кажется, Будда. То есть срединный путь. Уйти в диктатуру — «наша Школа, моя Школа самая лучшая в мире» — эта крайность, которой противолежит другая крайность — «никаких Школ, я сам по себе». Ты понял наезд, да? Выход в среднем пути…

В: Я не принадлежу ко второй тенденции…

Г: Немножко декларируешь иногда.

В: Это игровая позиция.

Г: Игровая? Ну, слава богу. Игровая позиция, мне кажется, как раз и есть тот ключик, который позволяет проскользнуть между этими двумя крайностями.

В: Как удержать ее? Понимаешь, я думаю, что все эти люди далеко неглупы и держали эту игровую позицию, как говорится, хвост птицы удачи был в руках.

Г: Ты знаешь, тоже есть ответ. Ответ в общем виде для меня звучит так: необходимо все время играть открытую игру. Правила должны быть известны обоим: и лидеру, и тем, кто идут учиться у него. Если правила известны обоим, и оба ответственно придерживаются, выполняют, и если лидер ошибся, его также по попе нахлопают, как и семинариста, если они равны перед правилами, — тогда это исключает, если не гарантирует, то, по крайней мере, способствует живой Школе.

В: Понимаешь, здесь много вещей, закономерностей, которые были описаны тем же Фрейдом, от которых не уйти. Переноса, поклонения и так далее — встретил Будду, убей Будду — это только на словах. И то же самое со стороны Учителя, который входит в этот образ, так что похлопать по заднице — просто об этом говорить, — а вот поди похлопай.

Г: Пример — восточные единоборства. Какой-нибудь Уэсиба, если мне не изменяет память, он дожил до девяноста лет, но каждый из его учеников, пройдя некий отборочный тур, мог вызвать его на поединок. Даже в девяносто лет, он, как мастер, соответствовал, он выходил на поединок с любым учеником, прошедшим отборочные туры. И бился с ним на равных. Вот если бы он сел в кресло, как пресловутый Сека Асахара… Да, он ничего не делает, он никаких практик не предъявляет. Негде человеку с ним сопоставиться, соразмерится. Нет эталона, которым он мерится. «Я за пределами». Как только человек выходит за круг… У меня сейчас такой есть элемент, я все время мучаюсь, что я в этой ситуации чуть-чуть нечестно начинаю играть. У меня шестой сезон уже идет интеллектуальный клуб. Каждое воскресенье. Ты, наверное, знаешь. Сейчас мы ввели попытку обратной связи друг к другу. В конце клуба у каждого есть десять бумажек или рублей. И эти десять бумажек он раздает тем, кто, как он считает, принес ему максимальную пользу. Таким образом многие набирают какое-то количество бумажек. Тот, у кого больше десяти, он, получается, дал людям пользу больше, чем вложил. Он вносится в лист рейтинга. Там рейтинг у некоторых людей растет, а некоторые даже в списке не появляются. Не замечают их, что они пользу приносят. Это в каком-то смысле может кого-то обижать, а кого-то это наоборот, вставляет, что меня замечают, меня оценивают, а я наоборот — тюфяк. Введя такую игру в конце клуба, я вывел себя, выделил, я сказал: «Я за кругом. Мне не надо рубли давать». Я поставил себя в особое положение. И я думаю, что если двигаться дальше в этом направлении, зажирею и стану таким же диктатором.

В: А что у тебя рука дрогнула?

Г: Мне показалось, что если я буду в кругу, то я буду собирать основную массу, и просто никто не выйдет за десятку, никто не войдет в рейтинг. Рейтинг будет представлять каждый раз список из одного человека, из меня — понимаешь, да? Никто не сможет на моем фоне выделиться. Я на порядок, на три по активности, по некоторым параметрам превосхожу.