Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента - Теодор Рузвельт
Многие из них были злыми людьми. Многие другие были хорошими людьми, как и некоторые из тех же баронов; но они были так же совершенно неспособны, как любой владелец средневекового замка, понять, в чем на самом деле заключались общественные интересы. Были аристократии, которые играли большую и благотворную роль на этапах развития человечества; но мы пришли к тому этапу, когда для нашего народа была необходима настоящая демократия; а из всех форм тирании наименее привлекательной и самой вульгарной является тирания богатства, тирания плутократии.
* * *
Когда я стал президентом, вопрос о методе, с помощью которого правительство Соединенных Штатов должно было контролировать корпорации, еще не был важным. Абсолютно жизненно важный вопрос заключался в том, имеет ли правительство власть вообще контролировать их. Этот вопрос еще не был решен в пользу правительства Соединенных Штатов. Было бесполезно обсуждать методы контроля крупного бизнеса со стороны национального правительства, пока не было определенно установлено, что национальное правительство имеет право контролировать его. Решение Верховного суда с кажущейся определенностью установило, что национальное правительство не имеет такой власти.
Я добился отмены этого решения судом, который его вынес; и способность национального правительства эффективно работать с трестами была обусловлена исключительно этим успехом администрации.
В свое время конституция была сформирована в значительной степени потому, что стало необходимым предоставить какой-либо центральной власти полномочия по регулированию и контролю торговли между штатами. Когда корпорации находились в зачаточном состоянии и крупные объединения были неизвестны, не было никаких трудностей в осуществлении предоставленной власти. Теоретически право нации осуществлять эту власть оставалось неоспоримым. Но изменившиеся условия скрыли проблему в глазах народа в целом; и сознательные и бессознательные сторонники неограниченного и неконтролируемого капитализма постепенно добились сокращения национальной власти для осуществления этого теоретического права на контроль, пока оно практически не исчезло. После Гражданской войны, сопровождавшейся значительным ростом промышленных объединений в стране, наступил период судебных решений, кульминацией которых в отношении корпораций стало то, что известно как дело Найта.
Антитрестовский закон Шермана был принят в 1890 году, потому что образование «Тобакко Траст» и «Шугар Траст», единственных двух крупных трестов в то время в стране (помимо «Стандард Ойл», который постепенно рос), вызвало массовый спрос на законодательство, направленное на уничтожение монополии и ограничение промышленных корпораций. Это требование Антитрестовский закон был призван удовлетворить.
Администрации г-на Харрисона и г-на Кливленда, очевидно, истолковали этот закон как запрещающий подобные объединения в будущем, а не как осуждающий те, которые были созданы до его вступления в силу. Однако в 1895 году Сахарный трест, объем производства которого первоначально составлял около пятидесяти пяти процентов всего сахара, производимого в Соединенных Штатах, получил контроль над тремя другими компаниями в Филадельфии, обменяв свои акции на их акции, и таким образом увеличил свой бизнес, так что контролировал девяносто восемь процентов всего продукта. При Кливленде правительство возбудило дело против Сахарного треста, ссылаясь на Антитрестовский закон, чтобы отменить приобретение этих корпораций.
Тестовым примером было поглощение компании Knight. Верховный суд Соединенных Штатов, при одном несогласном голосовании, высказался против правительства. Они исходили из того, что полномочия, предоставленные Конституцией для регулирования и контроля торговли между штатами, не распространяются на производство товаров в пределах штата, и что ничто в Антитрестовском законе Шермана не запрещает корпорации приобретать все акции других корпораций путем обмена своих акций на их, – по мнению суда, такой обмен не является «коммерцией», даже если таким приобретением корпорация получила возможность контролировать все производство товара, который был необходим для жизни.
Результатом этого решения стало не только полное аннулирование Антитрестовского закона в отношении промышленных корпораций, но и фактически заявление о том, что в соответствии с Конституцией национальное правительство не может принять закон, действительно эффективный для уничтожения или контроля над такими объединениями. Это решение оставило национальное правительство, то есть народ страны, практически беспомощным в борьбе с трестами.
Суды в других делах утверждали, что федеральное правительство имеет право применять антитрестовский закон в отношении тарифов на перевозки по железным дорогам, участвующим в торговле между штатами. Но до тех пор, пока тресты могли свободно контролировать производство товаров без вмешательства со стороны правительства штата, они были вполне довольны тем, что перевозка товаров сама о себе заботилась, тем более что законы против скидки были мертвой буквой; и суд своим решением по делу Найта запретил любое вмешательство президента или Конгресса в производство товаров.
На основании этого дела были созданы практически все крупные тресты в Соединенных Штатах, за исключением уже упомянутых. Обычно они были организованы как «холдинговые» компании, каждая из которых получала контроль над входящими в нее корпорациями путем обмена своих акций на их акции, операция, которая, по решению Верховного суда, не могла быть запрещена, контролироваться, регулироваться или даже подвергаться сомнению федеральным правительством.
* * *
Таково было состояние наших законов, когда я вступил в должность президента. Я сразу же начал убеждать Конгресс в необходимости законов, дополняющих Антитрестовский закон, поскольку этот закон одинаково ударил по всему крупному бизнесу, хорошему и плохому, и, как показали события, был очень неэффективен в сдерживании плохого крупного бизнеса, и все же был постоянной угрозой для порядочных бизнесменов. Я настоятельно призвал к введению системы тщательного и жесткого государственного регулирования и контроля над всеми межштатными объединениями крупного бизнеса.
Здесь я смог выполнить лишь малую часть того, чего я хотел достичь. Мне противостояли как глупые радикалы, которые хотели разрушить весь крупный бизнес, с невозможным идеалом возвращения к промышленным условиям середины девятнадцатого века, так и сами крупные привилегированные круги, которые использовали этих иногда не совсем благонамеренных «подсадных голубей – прогрессистов» для собственных целей.
Худшие представители крупного бизнеса поощряли протесты за полное уничтожение крупного бизнеса, потому что они знали, что они не могут быть обиженными таким образом, и что такой протест отвлекал внимание общественности от действительно эффективного метода контроля и надзора за ними. Однако нам удалось сделать хорошее начало, добившись принятия закона о создании Министерства торговли и труда, а вместе с ним и создания Бюро корпораций.
Компания «Стандард Ойл» выступила против всего этого законодательства. Это было естественно, поскольку оно было худшим преступником в накоплении огромных состояний всевозможными неправильными методами за счет конкурентов по бизнесу и общественности, включая коррупцию государственных служащих.
Если кто-то считает это осуждение чрезмерным, я отсылаю его к формулировкам, официально использованным Верховным судом страны в его решении против
