Афанасий Никитин - Владислав Александрович Толстов
И конечно же, книги, первые печатные книги! Являясь своего рода «наследницей» Константинополя, Тверь внимательно перенимала все культурные инновации. Скорость их распространения впечатляет. В 1455 году в Германии Иоганн Гутенберг выпустил первую печатную книгу, 42-строчную Библию (это событие является точкой отсчета книгопечатания), а спустя всего 13 лет в своем «Хождении за три моря» Афанасий Никитин горестно восклицает – «а со мной нет ничего, ни одной книги; книги взял с собой на Руси, да когда меня пограбили, пропали книги». То есть у тверского купца имелись книги, которые были, надо полагать, достаточно дешевы, чтобы их можно взять с собой в деловую поездку!
Наверняка Афанасий видел и артефакт, который сегодня носит название «Рогатина тверского князя Бориса Александровича». Собственно, это единственная вещь из обихода тверского князя, дожившая до наших дней – потрясающе красивый кинжал-рогатина, принадлежавший князю Борису Александровичу. Хранится рогатина в Оружейной палате. Это настоящий шедевр тверского (хотя правильнее – русского) прикладного искусства. Рогатина по форме напоминает копье, это был образец парадного оружия. На стальную поверхность наложены серебряные пластины с резными рисунками тонкой работы, которые последовательно иллюстрируют один из самых драматичных моментов тверской истории – гибель князя Михаила Ярославича в Орде. Рисунки выполнены местными мастерами, которые были знакомы не только с технологией резьбы, но и с наиболее распространенными сюжетами западноевропейских резных изображений. К слову, рогатина эта – свадебный подарок, который тверской князь преподнес своему зятю Ивану Васильевичу, будущему великому князю московскому.
Тверской князь обладал серьезными политическими амбициями, о чем мы можем судить, например, по «Слову похвальному», средневековому литературному памятнику, в котором по отношению к Борису Александровичу семь раз упоминается слово «царь», и еще десять раз он именуется «самодержцем». Такой титул, по мнению Фомы, автора «Слова похвального», тверской князь был вправе носить наравне с московским, и цель этих безудержных восхвалений – продемонстрировать, насколько уязвляло тверичей московское первенство. Понятно, что автор «Слова похвального» не жалеет превосходных эпитетов для Бориса и даже сравнивает ее великого князя с византийскими императорами. Тверь, подобно Константинополю, именуется «Богом спасаемым градом», и для многих в то время было очевидно, что никакая ни Москва, а именно Тверь, древняя Тверь, достойна этого звания.
* * *
В 1425 году умер не только тверской князь Иван Михайлович, но и московский Василий I, после чего его бывшие вассалы – рязанский князь Иван Федорович и пронский Иван Владимирович – немедленно переметнулись к литовцам, поступив на службу к великому князю Витовту. Борис Александрович тоже поступил на службу к Витовту, при этом оставшись властвовать над тверскими удельными князьями. Ну а поскольку дочь Витовта Софья была матерью малолетнего московского князя Василия II, Москва фактически тоже находилась под его властью (или хотя бы опекой). Литовский князь хотел короноваться и объединить Русь с Литвой, но поляки не допустили этого, увидев в таком шаге угрозу распространению католичества на подвластных Витовту землях. В 1430 году Витовт умер, так и не достигнув своей цели. В Литве началась очередная междоусобица, а на Руси – новая феодальная война, притом между близкими родственниками. После смерти Василия Первого на московский престол претендовали его сын Василий II и сын Дмитрия Донского Юрий Дмитриевич, княживший в Галиче. Юрий Галицкий решил «кинуть» племянника: доказать, что у него больше прав на московский престол, и стать московским князем.
Спор племянника и дяди о первенстве и власти решался в ордынском шатре перед троном хана Улу-Мухаммеда. В своей речи князь Юрий Галицкий обосновывал свои права на главенство при наследовании великого княжения ссылками на летописи и завещание Дмитрия Донского – стол должен переходить именно к нему, младшему брату, а не к сыну покойного брата, великого князя. Так же было «по старине»! Однако татары решили, что у малолетнего Василия прав на московский престол больше, и отдали московский престол ему. С чем Юрий Дмитриевич, разумеется, не согласился, и уехал к себе в Галич. Но пока ехал, узнал, что в Орде произошел переворот, Улу-Мухаммеда убили, и пока татары разбирались, кто теперь главный, надо было не упускать возможность взять престол в Москве силой. Юрий стал искать подходящего повода, который, разумеется, скоро нашелся.
У Юрия Дмитриевича был сын, тоже Василий, которому на пиру у московского князя нанесли страшное оскорбление – сорвали с него золотой пояс, принадлежавший, как считалось, самому Дмитрию Донскому. Юрий Дмитриевич понял, что появился отличный casus belli, повод наказать москвичей. Собрал войско, двинулся в поход. В сражении на берегу реки Клязьмы разбил войско Василия II, и тот отступил в Тверь (обратим внимание, что Василий II чуть что – тут же бежал прятаться в Тверь). Юрий Дмитриевич вступил в Москву и объявил себя новым князем, но москвичи его не поддержали. У Юрия было не так много войск, чтобы усмирить горожан, поэтому он решил помириться с Василием, послал в Тверь гонцов, уступил ему престол, а сам вернулся в Галич. Но это было только небольшой передышкой. На следующий год, весной 1434 года, Юрий Дмитриевич снова собрал войско и пошел на Москву. И снова разбил воинство Василия II (и тот опять убежал – угадайте куда). На этот раз Юрий Дмитриевич обосновался в Москве основательно. Поскольку он понял, что необходимо как-то закрепиться на новом месте, он велел чеканить новую монету – с изображением всадника, колющего копьем змея. Под змеем подразумевался, понятное дело, его племянник, спрятавшийся в Твери, это была такая символическая месть. Эту монету так и назвали по названию боевого инструмента – копейкой. Правда, вскоре Юрий Дмитриевич внезапно умер – очень кстати для Василия II, который тут же вернулся в Москву.
О времени правления Юрия Дмитриевича нам напоминает существование копейки, а также изображенный на гербе Москвы всадник, колющий змея копьем. Это не Юрий Долгорукий, основатель Москвы – это Юрий Галицкий, которому татары отказали в московском престоле, он завоевал его сам, но правил Москвой всего два месяца. Зато остался на гербе города, а потом – и на гербе России.
* * *
В нашу задачу не входит подробное описание перипетий феодальной войны, в которую оказались вовлечены тверские князья, Новгород, Москва и сыновья покойного Юрия Дмитриевича Галицкого, желавшие вернуть себе контроль над московским престолом. Все эти кровавые выяснения отношений происходили на территории нынешних трех субъектов Федерации – Московской, Тверской и Новгородской областей. Сегодня из Москвы до Новгорода
