Владимир Афанасьев - Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине

«Письма из Русского музея» вызвали такой читательский отклик, что журналу «Молодая гвардия» пришлось отдать печатанию наиболее интересных из них несколько номеров. Владимир Алексеевич ответил в журнале своим читателям: «Как радостно сознавать, что живет в сердцах людей чувство Родины, родной культуры, родной истории и что много вокруг живых душ и живых сердец! Я кланяюсь русским земным поклоном каждому человеку, который отозвался о моих “Письмах”, будь то письмо-отклик или просто ответное движение души». «Время собирать камни» – о возрождении писательских усадеб – достойно завершило эту своеобразную трилогию, которую совсем недавно в поминальном слове о великом русском писателе В. Солоухине поэт Владимир Костров назвал «энциклопедией русского интеллигента».

Готовясь к работе над подарочной книгой «Письма из Русского музея», я прочитала публикации в журналах, письма читателей. Мне хотелось полнее ощутить мир автора, почувствовать притягательную силу, которая заставляет поклонников писателя засыпать письмами-откликами редакции журналов и издательств. К сожалению, я уже не могла поговорить с первым редактором «Владимирских проселков» Ольгой Васильевной Мамаевой. Мне рассказывали ветераны издательства, что именно она подсказала начинающему автору мысль пройти по родной Владимирщине «в лапоточках» и описать увиденное. Чуткого редактора давно нет на этом свете, а автора не стало недавно, а лирические повести живут и будут жить, пока есть читающие по-русски.

Мне показалось, что и я, конечно, по-своему, услышала творческую струну Солоухина и полюбила его. А это, на мой взгляд, в работе над книгой главное. Конечно, профессионал может отредактировать рукопись автора, чужого ему и по стилю, и по эстетике, и по взглядам – работа есть работа. Но хорошие книги, также как и дети, родятся только по любви…

Но вернемся к стихам, последним стихам Владимира Солоухина. Он охотно читал их на всех встречах с читателями. Многие молодогвардейцы помнят это, так как ходили на встречи с писателем. После одного из литературных вечеров, кажется, в ЦДЛ, зашел разговор о публикации их, об издании нового сборника. Владимир Алексеевич отговорился, что новых стихов у него немного (мол, поэзия – это спутница молодости). К тому же, добавил он, некоторые побоятся публиковать. Я уговаривала, что, если добавить в сборник подходящие стихи из прежних книг, такие, как «Волки», «Лозунги Жанны д’Арк», прекрасную лирику, получится очень неплохо. Я видела, как постепенно Солоухин загорелся, всегда это было видно по его глазам, которые из блекло-голубых становились ярко-голубыми и очень блестящими. – А книжечку назовем «Северные березы», – сказал Владимир Алексеевич. Я поняла, что это дело решенное. Мне хотелось, чтобы новые стихи его увидели свет именно в «Молодой гвардии». И я поспешила взять с автора слово, что он не будет предлагать рукопись в другое издательство в течение нескольких дней. Я чувствовала, что и Владимир Алексеевич настроен на «Молодую гвардию», так как он начал вспоминать:

– Знаете, ведь первый мой сборник вышел в «Молодой гвардии» аж в 1953 году; назывался он «Дождь в степи», вот и последний, по логике, должен выйти в этом издательстве… Я люблю завершенность – круг. Круг замкнулся, как в венке сонетов. В отличие от друга поэта, написавшего «я с детства угол рисовал», – я приверженец совершенного – круга». Так и случилось, стихи «Северные березы» вышли в нашем издательстве и одновременно частично в журнале «Наш современник» в 1989 году, это был последний поэтический сборник Владимира Алексеевича Солоухина.

На следующий день я с утра поспешила в кабинет директора Валентина Федоровича Юркина и без вступлений, с порога сказала: «Есть новые стихи Солоухина». Валентин Федорович также лаконично ответил: «Новые стихи Солоухина заполучить большая удача, переговорите от имени издательства с Владимиром Алексеевичем, когда он сможет представить рукопись». Увидев, что я не ухожу, директор спросил: «Есть какие-то вопросы?» Я объяснила, что в предполагаемой книге будут несколько стихотворений, которые автор считает «непроходимыми», но без них поэт сборника не мыслит. (Эти стихотворения по предварительной договоренности с Солоухиным были у меня.) Я отдала их директору, и он пообещал утром дать ответ. Утром Валентин Федорович совсем буднично сказал: «Печатать будем. Рукопись отдайте мне, я ее передам в редакцию поэзии. Георгию Зайцеву». Вот так, на первый взгляд просто и легко, решилась судьба последнего прижизненного поэтического сборника Владимира Солоухина. Напомню, что эти стихотворения не спешили публиковать другие издания.

Многие стихотворения этой небольшой книжечки пророчески современны, хотя, кажется, обращены в историю. Правда, пророчества оказываются трагичными. После гибели красивых молодых русских парней, которых прицельно отстреливали неизвестные снайперы, сидящие на чердаках домов вокруг расстреливаемого Парламента, после гибели необстрелянных новобранцев в жестокой и бессмысленной войне в Чечне, современно звучат строки, написанные еще в 1988 году:

Каких потеряла, не ведаем,

В мальчиках тех страна

Пушкиных и Грибоедовых,

Героев Бородина…

Это прямое обращение к нам, стоящим снова на переломном рубеже истории: русские, когда мы перестанем стрелять друг в друга, когда мы перестанем вынашивать гражданскую войну?! Как жаль, что мы плохо слушаем своих поэтов!

Незадолго до смерти Владимир Алексеевич получил дворянское звание, не знаю, многое ли это добавило к его признанному народом званию русского поэта, только по собственному завещанию похоронен Солоухин по православному обычаю на простом сельском кладбище, в родном селе Алепино под боком у отца и матери, потомственных крестьян.

На завещание поэта, высказанное в стихотворении «Друзьям», я ответила тоже стихами, приведу несколько строф из них:

Россия еще не погибла.

Заветы ее сохраним.

Мы шапку чужого пошиба

Надеть на нее не дадим!

Твердят: «По Ивану и шапка —

Иван-то унижен и пьян!»

И брешут продажные шавки

На всякий российский изъян.

Но встанут святыни из праха,

Когда тот, кто призван, придет,

И шапка ему – Мономаха.

И русский воскресший народ!

Хлебосольный хозяин, любивший неспешные дружеские застолья, для которых сам ездил на рынок за продуктами, самыми свежими, Владимир Алексеевич Солоухин был удивительно скуп на дарение собственных книг. Я была свидетельницей такого случая. К Владимиру Алексеевичу заглянул сосед по лестничной клетке с просьбой подписать книгу. «Вот ведь Вы не подарите, так я сам купил в букинистическом „Избранное“, подпишите, пожалуйста». Солоухин как бы даже удивился и стал подробно расспрашивать, где купил, по какой цене, долго ли пришлось искать, остались ли еще экземпляры в продаже. И был явно удовлетворен, когда узнал, что достался соседу последний экземпляр.