Виталий Вульф - Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн

Съемки самого романтичного момента фильма – танца Одри в свадебном платье и Астера в роли фотографа – вообще были больше похожи на анекдот. Эпизод снимали рядом с охотничьим домиком замка Шантильи, замаскированным под часовню, но прелесть этого идиллического местечка оказалась подмоченной в буквальном смысле слова. От постоянных дождей дерн, на котором танцевали актеры, напитался водой и под ногами просто слезал кусками: если приглядеться, на кадрах видны черные проплешины облысевшей земли. Танцоры постоянно поскальзывались и чудом не падали в своих роскошных костюмах прямо в грязь. Одри смеялась: «Я двадцать лет ждала возможности потанцевать с Фредом Астером, и что же я теперь имею? Брызги грязи в глазах!»

После первого же дубля выяснилось, что короткая пышная юбка, поднимаясь в танце, открывает розовое нижнее белье Одри: оператору не понравилось цветовое сочетание, и кто-то из съемочной группы гнал восемь километров до города, чтобы купить в первом попавшемся магазинчике белые трусики детского размера. Так что под роскошным платьем от Живанши на Одри надеты дешевые трусики, зато цветовой баланс был соблюден.

В туалетах от Живанши Одри проводит добрую половину фильма – на его кандидатуре в качестве художника по костюмам Одри пыталась настоять каждый раз, когда ее приглашали сниматься. По сути дела, это был ее единственный каприз – в ее поведении не было никаких признаков звездной болезни; все, кто сталкивался с Одри на съемочной площадке, поражались тому, с какой скромностью она держалась. Никто никогда не слышал, чтобы она повышала голос, никто не видел, чтобы она обижала кого-то. Маргарет Гарднер, ее европейский агент по связям с общественностью, утверждала: «Я никогда не слышала от нее ни одного грубого слова и не была свидетельницей того, чтобы она кого-то ругала на людях». Во время съемок «Мордашки» был только один скандал: Одри наотрез отказывалась исполнять танец в баре в белых носочках на черное трико. Носочки казались ей ужасными, они уродовали и укорачивали ее ноги; она уверяла, что из-за этих носков фильм обречен на провал. Режиссер настоял, объяснив Одри, что иначе ее ног на темном фоне вообще не будет видно. Одри с трудом подчинилась; а по улицам мира стали ходить тысячи девушек в точно таких же носочках, надетых на черные чулки… После просмотра чернового монтажа она прислала режиссеру записку: «Вы были правы относительно носков». Она всегда была готова признать свою ошибку – своя гордость для нее не значила ничего по сравнению с чужой. Через много лет Фредерик Рафаэль, автор сценария к картине «Двое в дороге», вспоминал об Одри: «Она могла менять свое мнение, признавать свои ошибки, возвращаться к исходной точке и, в конечном итоге, добиваться улучшения. Со звездами это редко случается».

«Забавная мордашка» была с восторгом принята и критикой, и публикой: в ленте удачно сочетались голливудской оптимизм, европейская утонченность, юмор, изящество, оригинальность формы и вечные ценности. Стенли Донен получил за него «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля.

Всего через несколько дней после завершения съемок «Забавной мордашки» началась работа над картиной «Любовь после полудня» – киноадаптацией романа «Ариана, русская девушка» французского писателя Клода Ане. Партнерами Одри были Морис Шевалье, игравший ее отца – частного детектива, и Гэри Купер в роли миллионера Френка Фланнагана, в которого была тайно влюблена Ариана-Одри. Режиссером был назначен уже хорошо знакомый Одри Билли Уайлдер, уже однажды обращавшийся к этому роману – в 1932 году, еще живя в Германии, Уайлдер писал по нему сценарий. Одри была единственной, кого он видел в роли Арианы, и она согласилась не раздумывая – она была уверена, что он сделает все, чтобы ей было комфортно работать.

Однако далеко не все на съемках зависит от режиссера. Уже скоро оказалось, что Шевалье, которому было уже за восемьдесят и который двадцать лет не снимался в голливудских фильмах, обладал скверным характером и, хотя он явно был благодарен Уайлдеру за приглашение сниматься (по легенде, он заявил, что за роль в его фильме «отдал бы секретный рецепт буайбеса своей бабушки»), у него никак не получалось наладить рабочие отношения с остальной съемочной группой: его считали грубияном, скрягой, и к тому же на пленке был слишком заметен тот истинно мужской интерес, с которым Шевалье посматривает на Одри, которая по сценарию все-таки приходилась ему дочерью. «Было бы разумнее, – говорила позднее Одри, – если бы Гэри Купер играл моего отца, а Шевалье – моего возлюбленного». Гэри Купер был хорош, как и всегда, но ему было уже пятьдесят шесть, а выглядел он еще старше. Одри же, несмотря на весь сексуальный подтекст своей роли, была больше похожа на строгую старшеклассницу, чем на роковую женщину, соблазняющую миллионеров. Один из критиков остроумно назвал ее в этой роли «Красной Шапочкой, пожирающей волка».

Для Одри период съемок был очень нелегким: Мел работал на юге Франции и не мог опекать ее так, как она к тому привыкла. Она постоянно забывала есть, зато стала больше пить – Одри даже поссорилась с персоналом в своей гостинице, потому что они отказывались делать ей мартини той крепости, как она просила. Она стала замкнутой, проводя все свободное от работы время с йоркширским терьером по кличке Феймоус (Знаменитость), которого купил Мел. Без сомнения, те потоки любви, которые она изливала на собачку, были заменой нереализованного материнского чувства. Даже с журналистами, которых раньше всегда принимала с неожиданной для голливудских звезд теплотой и вниманием, говорила очень мало и только на рабочие темы. К тому же события на Ближнем Востоке, где разгорался Суэцкий кризис, вызвали беспорядки по всей Европе. Опасаясь того, что военные действия могут начаться и в Европе, кинокомпания ежедневно закупала билеты на самолет для всей съемочной группы, чтобы в любой момент их можно было эвакуировать. Однако к моменту окончания съемок политические страсти улеглись, Мел смог, закончив работу над фильмом, прилететь к жене, и картина была закончена в спокойной обстановке.

В Америке фильм приняли весьма прохладно: публика была поставлена в тупик стилистическим разрывом между невинностью облика Одри Хепберн и сексуальным напором ее героини, особенно заметным на фоне прожженного ловеласа Купера. Американская критика даже потребовала добавить к финалу фильма титры, поясняющие, что Ариана и Френк поженились. Зато в Европе, где картина шла под названием «Ариана», ее приняли очень тепло. А новый облик актрисы, сменившей прежнюю стрижку «гамен» на мягкое каре с пробором посередине, вызвал новую волну подражаний.