90 лет своим путём. Воспоминания и размышления о прошлом, настоящем и будущем - Михаил Иванович Сетров
С получением квартиры у меня возникли и другие проблемы: мне предлагалось сдать квартиру в Ленинграде. Я был готов к этому, тем более что мне за неё, как купленную в кооперативе, должны были вернуть деньги. Но Люба, вероятно как блокадница, отказалась переезжать в Сочи (она всё же не была декабристкой). И тогда, чтобы получить жильё, я предложил ей, хотя бы и формально, развестись. Развод состоялся в хостинском загсе, и я стал свободным мужчиной (пока ещё формально). Даже в загсе женщины, понимавшие суть дела, шутили – из-за жилья мужчине пришлось развестись с любимой женой. Но квартиру, даже однокомнатную, мне так и не дали. Председатель хостинского райисполкома, у которого я требовал выделить квартиру, заявил: «А мы тебе и не собираемся её выделять!» Почему? «А по кочану!» Позже Хохлов сказал, что против выделения мне квартиры был Удотов, председатель сочинского горисполкома. Он заявил Хохлову: «А зачем нам такой замдиректора, если из-за него мы не можем пригласить на охоту министра?» Между прочим, хостинский глава района вскоре покончил «смертью не храбрых», видимо будучи запутан в мафиозной паутине Медунова, не желая позора и «отсидки».
Но на меня давили не только местные власти, но и столичные. Уволить меня они не могли – не было видимых причин, поэтому сперва меня лишили персональной машины, предполагались и новые каверзы. А тут в Сочи приехал с женой известный у нас философ-логик Авенир Иванович Уёмов, недавний заведующий кафедрой философии Одесского университета. Киев его сместил с заведования кафедрой, поскольку он на кафедре философию превратил в логику, и тогда кафедра имела лишь временно исполняющего заведующего кафедрой. Уёмов обнаружил в Сочи, о чём я даже не знал, «болтающегося» в каком-то заповеднике доктора философии, профессора. Вернувшись в Одессу, он предложил ректору пригласить меня на работу в качестве заведующего кафедрой, что тот и сделал, прислав мне письменное приглашение. Вначале я не хотел ехать в Одессу, решив вернуться в Ленинград, на Ленинградскую кафедру философии. Но моих друзей там уже не было, а, приехав осенью в северную столицу, я обнаружил, что после юга мне с моим хроническим насморком и признаком гипертонии (уши закладывало не только в метро) в Ленинграде жить трудно. А тут ещё сын Сева, как раз закончивший десятилетку. Он стал настаивать на отъезде в Одессу, где он закончит биофак и будет плавать по морям на научном судне университета (его ещё детская мечта).
Одесса, не ставшая мамой
В Одесский университет я приехал по переводу, что мне давало некоторые преимущества – постоянство работы и обеспеченность жильём. Заведующим кафедрой я стал не сразу – ко мне приглядывались. Кафедра философии по числу преподавателей была очень большой – более 40 человек, и её решили разделить: на кафедру гуманитарных факультетов и кафедру факультетов естественных, заведующим которой я и стал. Её фактически пришлось строить с нуля – не только вновь подбирать преподавателей, но и снабдить мебелью, создавать библиотеку. Её помещение находилось на втором этаже углового дома по улице Пастера и состояло из большой комнаты-зала, небольшого кабинета заведующего и маленькой аудитории. Говорят, что этот дом в прошлом принадлежал Воронцову, а в зале, по стенам которого теперь разместились шкафы нашей библиотеки и стоял длиннющий стол для заседаний кафедры, когда-то танцевал Пушкин. Наши преподаватели читали философию на естественных факультетах университета, я, в частности, на биологическом факультете, где вскоре стал учиться на ихтиолога и мой Сева.
Предварительно нам с ним отвели две отдельные комнаты, правда с туалетом и ванной, но без кухни. Зато во дворе корпуса была студенческая столовая, а с другой стороны двора – студенческое общежитие. На дворе около столовой обитала стая собак и колония кошек, которые часто задавали «концерты». Так что наше место проживания было довольно шумным. Напротив нашей полуквартиры на лестничной площадке была небольшая художественная мастерская, а с другой стороны – фотолаборатория. Поэтому и здесь было «весело». К нам нередко стучались клиенты этих заведений с претензией, дескать, почему заведение закрыто. Я иногда отсылал их «подальше» – уж больно надоели. А тут как-то открываю дверь, а передо мной известный артист Валентин Никулин. Тот, что играет Смердякова в «Братьях Карамазовых». Потом я встретил его в магазине, где намеревался купить зонт, и он мне помогал его выбрать.
Все эти неудобства проживания заставили меня требовать выделения нормальной городской квартиры. Университет «выделял» её целый год, а потом ещё год город не давал мне ордера на неё, считая, что университет слишком расщедрился и выделил на двоих трёхкомнатную квартиру в 45 кв. метров (с кухней, раздельным санузлом, большой прихожей и двумя балконами – 70 кв. метров). Война за исполнение существующего закона – «остепенённому» преподавателю полагалось дополнительно 20 кв. метров на библиотеку – стоила мне много времени, сил и здоровья. Местком университета меня всячески поддерживал и даже настаивал не сдаваться, требовать положенного. Похоже, профкому хотелось моими усилиями создать прецедент реализации закона, чтобы и других преподавателей не обделяли в этом. Но об этом позже.
Севу почему-то призвали в армию, правда в «элитную» группу, отправляемую на службу в ГДР. Через два года он вернулся, но я его сразу даже не узнал: из окна вижу – по двору идёт какой-то солдатик, тощий и согбенный, пригляделся – да это же Сева! Он служил на границе ГДР с ФРГ в миномётной роте корректировщиком. Но у них случилось несчастье: заряжающий солдатик кинул мину в ствол головкой вниз, и мина тут же взорвалась, разнеся расчёт вдрызг. Сева уцелел только потому, что, как корректировщик, стоял с прибором в стороне, хотя и его задели мелкие осколки. Его товарищи погибли так, что и хоронить было нечего. Всё это подорвало моральные силы моего сына надолго, а по существу, на всю жизнь. Он постепенно начал пить, и чем дальше – тем больше, и никакие средства лечения не помогали. Сева вновь был принят в университет, но он уже не хотел учиться, и я буквально насильно заставлял его идти на занятия. Курсовую и дипломную работы ему написали товарищи, он их кое-как защитил и всё же получил диплом. На работу поступил в одесский зоопарк сотрудником отдела герпетологии, где теперь общался со змеями и крокодилами (есть его фотография с крокодилом в обнимку). Позже
