Василий Сталин. Сын «отца народов» - Борис Вадимович Соколов
Впервые же о смерти Якова отец, по утверждению Светланы Аллилуевой, узнал летом 1945 года. Он сказал дочери: «Яшу расстреляли немцы. Я получил письмо от бельгийского офицера, принца, что ли, с соболезнованием, — он был очевидцем… Их всех освободили американцы…» Светлана вспоминает, что в тот момент отцу «было тяжко, он не хотел долго задерживаться на этой теме».
Дочь Сталина приводит и другие свидетельства о гибели старшего брата: «Валентина Васильевна Истомина (Валечка), бывшая в то время экономкой у отца, рассказывала мне позже, что такое же известие о Яшиной гибели услышал К. Е. Ворошилов на одном из фронтов в Германии, в самом конце войны. Он не знал, как сказать об этом отцу, и страдал сам — Яшу все знали и любили…
Может быть, слишком поздно, когда Яша уже погиб, отец почувствовал к нему какое-то тепло и осознал несправедливость своего отношения к нему… Яша перенес почти четыре года плена (на самом деле — меньше двух лет. — Б. С.), который, наверное, был для него ужаснее, чем для кого-либо другого… Он был тихим, молчаливым героем, чей подвиг был так же незаметен, честен и бескорыстен, как и вся его жизнь.
Я видела недавно во французском журнале статью шотландского офицера, якобы очевидца гибели Яши… В этой статье — похожи на правду две вещи: фото Яши, худого, изможденного, в солдатской шинели, безусловно, не подделка; и тот приведенный автором факт, что отец тогда ответил отрицательно на официальный вопрос корреспондентов о том, находится ли в плену его сын. Это значит, что он сделал вид, что не знает этого, — и тем самым, следовательно, бросил Яшу на произвол судьбы… Это весьма похоже на отца — отказываться от своих, забывать их, как будто бы их не было… Впрочем, мы предали точно так же всех своих пленных…
Во всяком случае, жизнь Яши всегда была честной и порядочной. Он был скромен, ему претило всякое упоминание о том, чей он сын… И он честно и последовательно избегал любых привилегий для своей персоны, да у него их никогда и не было».
О Василии Сталине такого не скажешь. Чем-чем, а избытком скромности он никогда не страдал, всегда помнил, чей он сын, и хотел, чтобы окружающие это тоже помнили. И эксцессов на жизненном пути Василия хватало. Грешил он рукоприкладством. А вот представить Якова, бьющего подчиненного по лицу, просто невозможно. Вместе с тем Василий был человеком добрым (пока не выпьет) и подлости людям не делал. Он был в чем-то талантливее и, как личность, крупнее старшего брата, но в то же время был куда беспокойнее и бесшабашнее Якова.
Вполне возможно, что информатором, сообщавшим в Москву о старшем лейтенанте Джугашвили, был другой старший лейтенант, находившийся вместе с ним в Заксенхаузене, — подлинный или мнимый родственник Молотова, в рапорте Серова названный Кокориным. Сейчас я хочу сделать небольшое отступление и рассказать подробнее об этом человеке. В немецкой и англо-американской литературе его называют племянником заместителя председателя Совнаркома и наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, в годы войны — второго человека в руководстве страны после Сталина. Этого человека считают одним из самых удачливых германских агентов, ходивших в советский тыл. Однако внимательное изучение его истории привело меня к неожиданному выводу. Тот, кто выдавал себя за племянника Молотова и носил в германской разведке кличку «Игорь», в действительности был двойным советским агентом, первоначально засланным как раз с целью выяснить судьбу старшего лейтенанта Якова Джугашвили. Берия, отправляя его на задание, вполне мог предполагать, что племянника Молотова немцы поместят в какой-то особый лагерь для высокопоставленных пленников, где агент, скорее всего, и встретится с сыном Сталина.
История того, кого Яков Джугашвили знал под фамилией Кокорин, если судить по книгам отставного английского разведчика, грека по национальности, Эдварда Кукриджа (его настоящее имя — Эдвард Спиро) и американского журналиста Чарльза Уайтинга, посвященным бывшему начальнику отдела «Иностранные армии — Восток» и главе Федеральной разведывательной службы Западной Германии Рейнхарду Гелену, была следующей.
В своей сильно беллетризованной книге Уайтинг переносит нас в далекий август 1944 года. Место действия — Белоруссия. Действующие лица — агенты немецкой разведки «Игорь» и «Грегор». Их историю и боевые подвиги на ниве служения Гелену Кукридж и Уайтинг описывают довольно подробно.
«Игорь» — это Василий Антонович Скрябин, родившийся 13 мая 1920 года в Нижнем Новгороде. Родителей его, по утверждению Кукриджа, звали Петр Давыдович и Мария Иосифовна. Тут сразу возникает неразрешимая пока загадка, почему будущий немецкий агент носил отчество, отличное от имени отца. Кукридж вообще смело утверждает, что Василий Антонович Скрябин был ни больше ни меньше, как родной племянник Вячеслава Михайловича Молотова, чья настоящая фамилия была Скрябин. Правда, Кукридж не объясняет, каким именно образом Петр Давыдович Скрябин ухитрился стать родным братом Вячеслава Михайловича Скрябина. Уайтинг не решается на столь сенсационное предположение и никак не обозначает связь своего героя с Молотовым. В чем сходятся Кукридж и Уайтинг, так это в том, что родители Василия Антоновича были репрессированы «за контрреволюционную деятельность», вследствие чего советскую власть он сильно невзлюбил.
Скрябин учился в Московском университете (по другой версии — в Политехническом институте), куда сыну репрессированных родителей тогда попасть было очень непросто. Из университета его призвали лейтенантом в 38-й гвардейский полк, и при первой возможности 17 августа 1941 года «Игорь» сдался противнику. Заметим, что к тому времени советских гвардейских дивизий еще не существовало. Единственным исключением были части реактивных минометов, славных «катюш», которым еще при формировании присваивался статус гвардейских. Возможно, в одном из полков «катюш» и служил В. А. Скрябин. Он прошел специальную подготовку как агент абвера и, по утверждению Кукриджа и Уайтинга, несколько раз с успехом выполнял разведывательные миссии за линией фронта.
Под псевдонимом же «Грегор» скрывался немец Альберт Мюллер, родившийся 11 ноября 1909 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Лео Мюллер, представлял в России интересы одной крупной германской текстильной компании. Мать же, по уверению Кукриджа, была русской, Евгенией Павловной Столяр, принявшей позднее фамилию мужа. Заметим, что девичья фамилия матери агента сильно напоминает еврейскую, и не исключено, что «Грегор» имел в своих жилах какую-то толику еврейской крови. Это, однако, не мешало ему служить в германской разведке.
Альберт учился в Ленинграде на инженера-электротехника, а когда в 1928 году после смерти отца они с матерью эмигрировали
