Александр Дюма - Путешествие в Египет

В нескольких шагах от колосса находится библейский памятник, почти ровесник завоевателя, чья статуя лежит неподалеку; это склеп, арабы называют его темницей Иосифа, они считают, что именно сюда был привезен сын Иакова и что он поднимался по ведущим во дворец ступеням, которые вам непременно покажут, дабы толковать сон фараона. Впрочем, на Востоке языческие и библейские традиции всегда переплетаются; обе легенды связаны между собой, it нам еще не раз представится случай воскресить их в памяти одновременно.

Мы вернулись тем же путем, по Нилу,- это единственная дорога, пересекающая Египет, причалили напротив Шубры и отправились к полковнику Сельву.

Нас ждали к ужину. Среди приглашенных была одна знаменитость. Ля Контанпореп37, путешествовавшая в это время по Египту, была принята нашим щедрым соотечественником с королевскими почестями. Несколько дней назад она заболела и, поскольку чувствовала себя еще довольно слабой, чтобы встать с постели, попросила накрыть стол в ее комнате. Говорила она без умолку, так как ела мало, благодаря чему мы остались только в выигрыше. На следующий день мы начали готовиться к паломничеству на гору Синай. Мы прибегли к помощи соотечественника, молодого француза, господина Линана, который не так давно сопровождал графа де Форбена в Сирию и, придя в восторг от климата, архитектуры и от всей пронизанной поэзией атмосферы Востока, остался в Каире, предварительно исполнив свои обязательства перед знаменитым попутчиком. Он-то и предложил нам свои услуги па предмет объяснений с проводниками-арабами. Настало время вступить в переговоры с этими сынами пустыни; и вот мы отправились к господину Линану напомнить об обещании - он был готов его исполнить. Результат не замедлил сказаться; на следующий же день к нам явилась депутация племени валед-саид - одного из самых многочисленных на Синайском полуострове. Мы условились с вождем о цене и договорились о том, что сначала им предстоит привезти господина Тейлора из Александрии в Каир, а затем уже совершить путешествие на Сипай и вернуться в Суэц. Мы столковались на пятидесяти пиастрах за дромадера, то есть все путешествие должно было обойтись нам в восемнадцать франков.

Я наблюдал, как арабы со своими животными входили во двор нашего отеля, и это зрелище навело меня на серьезные размышления; всякий раз, когда я слышал рассказы о путешествиях на Восток, в качестве средства передвижения упоминались верблюды, и, думая об этом животном, я представлял его себе таким, как его описывает господин Бюффон38,- с двойным горбом на спине; в какой-то мере я свыкся с ним мысленно и тысячу раз воображал себя во время путешествия расположившимся в этом созданном природой ущелье на спине этого загадочного четвероногого, но с приездом на Восток все мои представления странным образом развеялись. Прежде всего я узнал, что двугорбых верблюдов в Египте вообще нет и что здесь без разбора всех верблюдов именуют дромадерам, и наоборот. Верблюд же рядом с дромадером примерно то же, что лошадь в упряжке рядом с верховой. Это открытие перевернуло всю стройную систему моих понятий: вместо ущелья оказалась гора, и к тому же, вместо того чтобы использовать ее как точку опоры для поясницы или груди, арабам пришло в голову взгромоздить именно на нее седло, увеличивающее высоту еще на восемь или десять дюймов, и, таким образом, поднять путешественника на десяток футов над землей. Прибавьте к этому рысь, от которой буквально выворачиваются наизнанку все внутренности, и можете себе представить все прелести этого восточного способа передвижения.

Для человека, по два-три раза падающего со своего осла на каждой прогулке, это не такая уж веселая перспектива. К счастью, я давно взял за правило бороться лишь с реально угрожающей опасностью и поэтому, имея впереди десять дней пли по меньшей мере неделю, гнал от себя тревожные мысли и был готов на следующий же день вновь предаваться беззаботной, полной соблазнов жизни, которую мы вели вот уже почти три недели.

На сей раз к нам в дверь постучал еще один француз, намеревавшийся занять нас на весь день. Это был Клот-бей, знаменитый врач, нам довелось встречать его в Париже в 1833 году; он состоял на службе у паши и, кстати, не раз оказывал ему неоценимые услуги; недавно ОН ОТ крыл В Абу-Забале больницу и хотел показать ее господину Тейлору, а затем приглашал нас к себе домой провести вечер на турецкий манер. Нетрудно вообразить, что мы с радостью согласились. Паша придавал исключительную важность больнице в Абу-Забале: она должна была стать школой для молодых врачей; мы увидели все страшные болезни Востока, неизвестные или забытые в Европе, которые упоминаются лишь в Библии: слоновая болезнь, проказа, водянка - иначе говоря, все болезни из Книги Иова. Молодые хирурги-арабы с внимательными, умными глазами демонстрировали своих больных, проявляя при этом излишнюю горячность, свидетельствовавшую об их стремлении понравиться начальству. Клот-бей понимал, что это зрелище, представляющее интерес для людей науки, у нас могло вызвать любопытство ненадолго, и мы быстро перешли в небольшой сад - настоящий оазис, где росли кусты сирени и апельсиновые деревья; казалось, здесь, в тени и прохладе, выздоровление наступает само по себе.

Около двух часов дня Клот-бей заметил, что погода резко ухудшилась, поэтому он предложил нам сесть на ослов и как можно скорее вернуться в Каир. Он рассудил так не без основания, ведь если ураган застанет нас в Абу-Забале, нам придется провести здесь весь день, что врядли доставит нам удовольствие, к тому же Клот-бей уже отдал необходимые распоряжения по поводу предстоящего приема. Мы мчались галопом, и, хотя больница находилась в двух - как нам показалось, нескончаемых - лье от Каира, меньше чем через час мы были у цели; я с радостью убедился, что я и мой осел до последней минуты составляли неразделимое целое; это вселило в меня некоторые надежды в отношении дромадеров.

Перед ужином Клот-бей повел нас в бани. Я уже подробно рассказывал, как происходит эта процедура, в главе об Александрии, поэтому не стану повторяться; к тому же я вполне освоился и, в свою очередь, превратился в ярого приверженца восточных бань.

Мы отправились в дом Клот-бея на ужин; все было на турецкий манер, единственная уступка Европе - наличие ножей и вилок; ужин состоял главным образом из плова, вареной баранины, риса, рыбы и сластей. После трапезы Клот-бей пригласил нас перейти в салоп и расположиться на огромном диване; нам подали по нескольку чашек превосходного кофе, которым мы наслаждались; затем каждому вручили по чубуку, а в ногах улегся негр, в чьи обязанности входило набивать, зажигать и выбивать трубки; видя, что мы устроились весьма удобно, Клот-бей хлопнул в ладоши, и вошли четверо музыкантов.