Давид Ливингстон - Дневники исследователя Африки

Гомбва, веселый, добродушный человек, сказал, что послал собрать всех своих людей, чтобы они посмотрели на меня; я должен теперь спать здесь, чтобы народ мог посмотреть на человека, подобного которому никогда здесь не бывало. Я собирался продолжать путь и объяснил Гомбве вкратце, с какой целью мы пошли через его владения; мы хотим подать совет его людям воздержаться от продажи своих в рабство, так как это приводит в конце концов к войнам и уничтожению населения. Гомбва хитер и сказал в ответ: «Вот ты и должен переночевать здесь, а мои люди придут и выслушают твои мирные речи». Я объяснил, что нанял носильщиков, которые будут ждать уплаты, хотя мы прошли лишь небольшую часть дневного перехода, но он возразил: «Что ж, они сейчас отправятся домой и вернутся завтра, будет считаться, что они работали один день». Я был вынужден остаться.

9 октября. Барометр и понижение температуры точки кипения показывают, что мы на высоте более 4000 футов над уровнем моря. Октябрь здесь самый жаркий месяц, но воздух восхитительно чист и приятен. Местность очень хороша: вокруг длинные, пологие склоны, над ними со всех сторон возвышаются на 2000–3000 футов горы. Они поднимаются большей частью резкими зубцами (а не округлые, как горы в стране Матаки); склоны почти лишены деревьев, а возделанные участки велики и почти прямоугольной формы. Не нужно большого воображения, чтобы представить себе, что все это возделанные поля Англии. Нет только живых изгородей. Деревья растут группами на вершинах хребтов или около деревень и в местах погребений. Сейчас уже начали распускаться почки, но зеленых листьев еще нет. Иногда встречаются желто-зеленые молодые листья, попадаются коричневые, розовые и оранжевые. Почва богатая, но трава только местами очень густа и высока, обычно она низкая. Жители прибегают к своего рода обработке с переворачиванием пласта: они глубоко врезаются в почву мотыгами и отгребают ее на себя, таким образом для мотыги открывается второй слой почвы. Почву, кроме того, обжигают: складывают в плоские кучи траву и сорняки, поджигают и покрывают слоем почвы. Горение идет медленно, и большинство продуктов сгорания сохраняется в куче и служит удобрением. Это помогает жителям выращивать большие урожаи.

В полевой работе участвуют и мужчины, и женщины, и дети, но сейчас многие мужчины заняты изготовлением пряжи из хлопка и буазе (тонкое волокно, получаемое из молодых ветвей кустарника Securidaca longipeduncalata). Из буазе делают грубую, необычайно прочную материю, похожую на мешковину; носят ее, по-видимому, только женщины. Мужчины одеты в неудобные козьи шкуры. Видимо, в стране нет никаких диких животных; население настолько велико, что зверям трудно было бы здесь сохраниться. На каждом повороте дороги встречаем людей или видим их деревни. Все вооружены луками и стрелами. Длина луков необычно велика.

Я измерил бамбуковый лук, длина которого, считая по тетиве, оказалась равной шести футам четырем дюймам. У многих большие ножи из хорошего железа, которое здесь встречается в изобилии. Молодые мужчины и женщины носят длинные волосы, спускающиеся на плечи массой мелких колец, это придает им вид древних египтян. Прическу часто делают на одну сторону, и вся масса волос свисает с небрежным изяществом с одного бока. Изредка прическа образует сплошную шапку. Лишь немногие женщины носят губное кольцо, большинство, таким образом, следует примеру вайяу; однако у некоторых молодых женщин на руках вытатуированы перекрещивающиеся выпуклые линии, которые, должно быть, получены ценой сильной боли. Наносят также короткие черточки, в отдельных случаях покрывающие все тело. Марави, или манганджа, в этой области очень щедры при продаже пищи: мы даем вождю деревни, где ночуем, отрез ткани, а он дает нам козу или по меньшей мере жареных кур и кашу – вечером и на утро.

Гомбва пригласил нас во второй половине дня выступить перед его людьми с теми же речами, с которыми мы обратились к нему утром. В своих речах мы говорим о последствиях продажи людей, например о том, что это порождает войны, так как никто не любит продавать своих людей и ворует чужих из других деревень, а те отвечают им тем же. Арабы и вайяу, привлеченные в страну работорговлей, поддерживают раздоры, и вследствие этого возникают войны и уничтожение населения. Говорим также о Библии, советуем жить дружно, объединяться в единую семью, чтобы изгонять врагов, которые приходят в страну сперва как скупщики рабов, а потом, покидая ее, оставляют за собой пустыню. Мы отметили, что недостаток взаимной поддержки – проклятие манганджа. Если несчастье не затрагивает их лично, им нет дела до тех, кто пострадал. Гомбва подтвердил справедливость сказанного, отметив, что, в то время когда он разбил людей Хамбуири, жители деревень к западу от его владений разбежались, вместо того чтобы прийти к нему на помощь.

Нам сообщили, что многие манганджа, живущие в горах, бежали сюда с берегов озера Ньяса.

10 октября. Кава со своими людьми явился к нам рано утром, и мы вышли из Тамиалы вместе с ними. Погода отличная, а пейзаж, хотя сейчас в нем преобладает легкий желтый цвет из-за травы, можно сказать, великолепен. Яркое солнце и приятный воздух вызывают бодрое чувство. Прошли мимо речки Левизе, текущей в озеро Ньяса, и мимо множества небольших ручьев с вкусной холодной водой. Когда отдыхали около темной рощи вблизи места погребений, обратили внимание на невиданное раньше дерево, оно называется боконто и, как говорят, приносит съедобные плоды. Сейчас начинают расцветать во множестве красивые цветы. После четырехчасового перехода остановились в деревне вождя Каньгамбы, Читимбе. Нас представил Кава, специально для этого прошедший с нами весь путь.

11 октября. Очень холодное утро. На востоке, откуда дует ветер, большие черные тучи. Температура 59 °F (15 °С), в хижине 69 °F (20 °С). Хижины построены хорошо. Крыша, низ которой обмазан глиной, сооружена так, что не пропускает ни одного луча света; единственное место, через которое свет может проникнуть, – дверь. Такой тип постройки показывает, что зимы здесь холодные. Нам предложили пробыть еще день в другой деревне, близко отсюда, принадлежащей Кулу, который подчиняется вождю Кауме (мы теперь направляемся к Кауме), и мы задерживаемся еще на день. В моей хижине стоит табурет, изготовленный интересным образом неграми мквиса, живущими к юго-западу отсюда; он вырезан из одного куска дерева и внутри выдолблен. Размеры его: длина два с половиной фута, высота полтора фута.

12 октября. Идем на запад, довольно сильно уклоняясь к югу. Кулу дал нам козу и приготовил щедрый ужин. Он вышел вместе с нами, как будто собираясь идти с экспедицией к Кауме, но, пройдя две-три мили, потихоньку отстал и сбежал. Есть люди низкие по природе, есть благородные. Низкие не могут не проявить своего характера так же, как и благородные: но люди с благородной душой, должно быть, сильнее радуются жизни. Кулу получил отрез ткани и дал за него во всяком случае не меньше, чем следовало. Но ему казалось, что он получил больше, чем дал сам, и, сбежав от нас, тем самым наживется за наш счет, не утруждая себя проводами и представлением нас Кауме. Обычно я прошу вождя деревни пойти с нами. Они дают о нас хороший отзыв, хотя бы по той причине, что это выставляет их самих в выгодном свете: никому ведь не хочется, чтобы о нем думали, что он оказывает хороший прием людям, не заслуживающим уважения, а хороший отзыв стоит недорого.