Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров
И еще обнаружили его записку на смятом листочке бумаги: «Милые родители. Простите меня, вам сообщат мои долги, заплатите их. Довольно этих страданий. Любящий вас и недостойный сын А. Бартенев. Вы не хотели моего счастья».
Следствие пришло к выводу, что Бартенев, ослепленный ревностью, хладнокровно застрелил свою любовницу. Правда, экспертиза показала, что перед выстрелом она уже была мертва: смерть «последовала вскоре после введения в желудок опия».
По делу, вызвавшему резонанс во всей Российской империи, допросили 67 свидетелей. Показания одних подтверждали умысел Бартенева, другие же указывали на… убийство по обоюдному согласию.
Согласно обвинительному акту, в феврале 1890 года кто-то из знакомых Бартенева познакомил его с Висновской. «Миловидная наружность» известной артистки произвела на корнета сильное впечатление, но он робел и ограничивался лишь посылкой цветов. Затем стал бывать у нее чаще и наконец сделал ей предложение вступить с ним в брак.
В то же время он не мог не видеть, что его кокетливая возлюбленная пользуется повышенным вниманием мужчин. Он ревновал и часто говорил ей о своем намерении лишить себя жизни. Та охотно поддерживала эту тему и даже показывала банку, в которой, по ее словам, был яд и маленький револьвер. Однажды актриса спросила Бартенева: хватило ли бы у него мужества убить ее и затем лишить себя жизни? Мрачные мысли, однако, быстро сменялись шумными пирушками в загородных ресторанах и любовными свиданиями…
Актриса М. Висновская
Потом Мария Висновская заявила корнету, что его ночные посещения компрометируют ее, и предложила: если он желает встречаться с ней наедине, приискать квартиру в глухой части города. Тот снял апартаменты и в тот же день предложил Висновской взять ключ от нее. «Теперь поздно», — ответила она и, не объясняя значения своих слов, уехала на целый день на дачу к матери.
Бартенев все понял по-своему: «поздно» — значит его возлюбленная точно решила порвать с ним отношения. Он написал ей письмо, полное упреков. И в конце заявлял, что лишит себя жизни. Одновременно он отослал ей все полученные от нее письма, перчатки, шляпу и другие мелкие вещи, взятые им на память…
Около полуночи он вернулся к себе домой, а спустя полчаса горничная Висновской передала ему записку своей барыни, сообщив, что та ждет его в карете. Они приехали в снятую квартиру, там произошло бурное объяснение. Актриса назначила Бартеневу свидание в той же квартире на другой день в шесть вечера. По ее словам, эта встреча должна была стать последней, потому что она уже окончательно решила покинуть Россию, причем отъезд должен был состояться уже через несколько дней: сначала в Галицию (Австро-Венгрию), а затем в Англию и Америку…
Страницы из книги «Убийство артистки Варшавского театра Марии Висновской. Подробный судебный отчет», изданной в 1891 г. в Петербургском издательстве А.С. Суворина
Последнее свидание, состоявшееся 18 июня 1890 года, действительно стало последним. Бартенев заявил, что не переживет ее отъезда. «Разве ты меня любишь? — спросила его актриса. — Если бы любил, то не грозил бы мне своей смертью, а убил бы меня». Бартенев отвечал, что себя может лишить жизни, но убить ее у него не хватит сил. Вслед за этим он приложил револьвер с взведенным курком к своей груди.
«Нет, это будет жестоко — убить себя на моих глазах. Что же я тогда буду делать?» — жеманно молвила Висновская. После чего вынула из кармана своего платья две банки: одну с опием, а другую с хлороформом, и предложила корнету принять вместе яд, и затем, когда она будет в забытье, убить ее из револьвера и затем покончить с собой. Бартенев согласился. После этого они оба начали писать записки. Висновская писала долго, рвала записки и опять начинала писать.
Затем она приняла опий вместе с портером, Бартенев тоже выпил немножко отравленного портера. Висновская легла на диван, помочила два носовых платка хлороформом, положила их себе на лицо и потеряла сознание. Бартенев выстрелил в нее в упор…
Корнет был предан суду по обвинению в умышленном убийстве. Рассматривал дело Варшавский окружной суд без участия присяжных заседателей в феврале 1891 года.
Бартенев подробно описал все обстоятельства их пребывания в одной комнате перед убийством: «Я так был убежден, что отец никогда бы мне не разрешил жениться на Висновской, а поэтому и написал в записке фразу: “Вы не хотели моего счастья…”
Она просила убить ее во имя нашей любви, настойчиво повторяя: “Если ты меня любишь, убей…” Помнится, что я прильнул к ее губам; она по-французски сказала: “Прощай, я тебя люблю”; я прижался к ней и держал револьвер так, что палец у меня находился на спуске; я чувствовал подергивания во всем теле; палец как-то сам собой нажал спуск, и последовал выстрел. Я не желаю этим сказать, что выстрелил случайно, неумышленно; напротив того, я все это делал именно для того, чтобы выстрелить, но только я хочу объяснить, что то мгновенье, когда произошел выстрел, опередило несколько мое желание спустить курок».
По словам корнета, после выстрела им овладел ужас, и в первый момент у него не только не появилось мысли застрелить тут же себя. «Долго ли я оставался после выстрела и что я делал, не могу дать себе отчета. На меня нашло какое-то отупение, я машинально надел шинель и фуражку и поехал в полк… Висновская своими разговорами поддерживала наше общее желание расстаться с жизнью во имя нашей любви».
Ключевой на судебном заседании стала речь, с которой выступил знаменитый адвокат Федор Никифорович Плевако. Он завоевал славу своими речами, которые имели магическое воздействие на присяжных заседателей. Писатель Викентий Вересаев вспоминал: «Главная его сила заключалась в интонациях, в подлинной, прямо колдовской заразительности чувства, которыми он умел зажечь слушателя».
«Присматриваясь к личности покойной, я не вижу необходимости ни идеализировать ее внутренних сил, ни унижать ее житейские поступки, — заявил Плевако. — Судя по тому, чего она достигла на сцене, мы знаем, что она не была обижена судьбой: завидной красоте гармонировал талант, эта искра Божия в душе, не затушенная, а развитая трудолюбием и любовью к образованию в молодой девушке…»
По словам Плевако, очаровавшая сцена разочаровала ее реализмом будничной жизни: поклонники, любуясь ею как артисткой, хотели быть близкими к ней как к женщине.
«Служа эстетическому запросу публики на сцене, она не обретала покоя и
