Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров
Если продолжить перечисление… Княжна Мария Кантемир, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Долгие годы любовницей царя были Евдокия Ивановна Ржевская, дочь Дарьи Гавриловны Ржевской (урожденной Соковниной), получившей от Петра шутовской титул «князь-игуменьи» на Всепьянейшем соборе. Петр называл ее «Авдотья — бой-баба» и поддерживал с нею любовные отношения и после ее замужества: Петр женил на ней своего денщика Григория Чернышева, которого впоследствии сделал генерал-аншефом, сенатором и графом… Далее — Мария Гамильтон, Марья Черкасская, две сестры Головнины, Анна Крамер, Мария Матвеева…
Помимо аристократок, придворных дам, фрейлин, камер-фрау и дворянок, Петр имел мимолетные сексуальные связи с купчихами, солдатками, крестьянами, иностранками… Надо понимать, как отмечает Леонид Колотило, что во времена Петра желание царя «осчастливить» ту или иную даму воспринималось окружающими как вполне естественное. Причем, все ближайшее окружение царя считало это чуть ли не ритуалом и относилось к этому как к чему-то обыденному. Царь считался хозяином и всех живущих на этой земле. Все подданные русского царя — его собственность, он их хозяин. И для аристократов, и для обычных дворян.
Поисками женщин для своего хозяина занимались денщики Петра, выполнявшие различные обязанности и имевшие чрезвычайно широкие полномочия. Они и адъютанты, находившиеся при царе круглосуточно, вели не только «Камер-фурьерский журнал», но и легендарный и, увы, не сохранившийся так называемый «Постельный реестр», куда вписывали имена тысяч женщин, с которыми у Петра были сексуальные отношения. Имена некоторых из них упоминались довольно часто, но большинство — только один раз.
Официально у Петра было четырнадцать детей: трое от Евдокии Лопухиной и одиннадцать от Марты Скавронской, ставшей после перехода в православие Екатериной. А вот о том, сколько было внебрачных, история умалчивает. Одни исследователи утверждают, что их были сотни, другие — гораздо больше. В этом отношении Петр I явно превзошел Короля-Солнце, то есть Людовика XIV, правившего более семидесяти лет, с 1643 года. Правда, в отличие от Петра, Король-Солнце всегда старался обеспечить своих детей, давал им титулы, звания и приличное содержание.
Как утверждали современники, своих связей с женщинами Петр I никогда не скрывал, а детьми не то что не интересовался, но, возможно, в некоторых случаях вообще не ведал об их появлении на свет Божий…
Впрочем, все вышесказанное вовсе не умаляет образ Петра Великого, поскольку взгляды на мораль и нравственность в начале XVIII века весьма отличались от нынешних. Причем не только в России. Даже в конце того столетия, кстати, «века Просвещения», все американские президенты владели рабами. А секс с рабынями в США не считался чем-то зазорным и в XIX веке. Широко практиковалось воспроизведение рабов с целью увеличения благосостояния рабовладельцев путем принудительного секса, сексуальных отношений хозяина и рабынь с целью производства как можно большего количества детей… Так что по сравнению с американскими президентами, жившими на сто лет позже, Петр Великий — просто образец нравственности и добродетели в области отношений с женщинами…
Впрочем, что мы все о царях да о царях… Среди героев этой книги — поэт Гавриил Державин и литературный критик Виссарион Белинский, шеф жандармов Александр Бенкендорф и полярный исследователь Георгий Седов, полководец Михаил Кутузов и художник Константин Маковский. История каждого из них достойна отдельного любовного романа.
Мы привыкли воспринимать Белинского как жесткого и бескомпромиссного литературного критика, а вот в личной жизни «неистовый Виссарион» был очень ранимым человеком. «Любовь имеет свои законы развития, свои возрасты, как жизнь человеческая. У нее есть своя роскошная весна, свое жаркое лето, наконец осень, которая для одних бывает теплою, светлою и плодородною, для других — холодною, гнилою и бесплодною», — отмечал Белинский.
Наводивший страх едва ли не на всю Российскую империю Бенкендорф вообще был неисправимым ловеласом, а его мемуары больше напоминают авантюрно-приключенческий любовный роман…
Едва ли оставит кого-то равнодушным и очерк, посвященный революционеру-анархисту Петру Кропоткину. Его брак был заключен без церковных обрядов, на анархических принципах полного равноправия. Супруги подписали трехлетний договор, который предусматривал возможность расторжения или продления каждые три года. На протяжении последующих лет они продлевали его четырнадцать раз.
Одним словом, «любовь есть желание красоты, таинственно совпадающей с нашей душой». Так гласил один из афоризмов еще одного из героев этой книги — поэта Константина Бальмонта.
Глава 1
Времена и нравы
Варшавская драма
Летом 1890 года в Варшаве, столице Царства Польского, разыгралась любовная трагедия, потрясшая всю тогдашнюю Российскую империю. Корнет лейб-гвардии Гродненского гусарского полка Александр Бартенев застрелил свою возлюбленную, знаменитую артистку Императорского Варшавского драматического театра Марию Висновскую, считавшуюся украшением здешней сцены.
Возле окровавленного тела актрисы нашли разорванные на мелкие куски записки, написанные ее рукой. «Человек этот угрожал мне своей смертью — я пришла. Живой не даст мне уйти». «Ловушка? Мне предстоит умереть. Человек этот является правосудием!!! Боюсь… Дрожу! Последняя мысль моя матери и искусству…». «Человек этот поступит справедливо, убивая меня… последнее прощание любимой, святой матери и Александру… Жаль мне жизни и театра… Умираю не по собственной воле… Не играть любовью!..»
По словам сослуживца Бартенева, ротмистра Лихачева, тот, придя утром в казармы, сбросил с себя шинель и заявил: «Вот мои погоны!» И потом добавил в отчаянии: «Я застрелил Маню…» Кто такая Маня — сослуживцы знали, поскольку отчасти были посвящены в перипетии драматических отношений корнета с актрисой.
Бартенев сообщил и адрес, где он совершил убийство. Обеспокоенный ротмистр собрал нескольких офицеров, отправились туда и действительно обнаружили бездыханное тело актрисы, с огнестрельной раной, «в одном белье с полуоткрытыми глазами и вытянутыми конечностями». Одежда была разбросана по полу.
На теле девушки лежало две визитных карточки Бартенева, а на них и рядом с ними, в складках белья, — три вишневых ягоды. Возле трупа — скомканный шелковый носовой платок с инициалами «А. Б.», а у ног покойницы — гусарская сабля. Все напоминало какую-то театральную постановку с нарочито разложенным реквизитом…
На лицевой стороне первой карточки Бартенева значилось: «Генералу Палицыну: Что, старая обезьяна, не досталась она тебе?». На оборотной стороне: «Милая мама! Прости меня, не я виноват, и не она». На другой визитной карточке: «Генералу Остроградскому. Похороните меня с
