Три смерти Ивана Громака - Сергей Иванович Бортников
Нет, интересно, конечно, всё это посмотреть, кто же спорит? Но только не тогда, когда идёшь строем, да ещё всё время слышишь от воспитателей: «Туда не ходи, сюда нельзя!»
Тьфу на вас, малохольные!!!
Единственными, кто хоть как-то согревал, радовал иногда его израненную детскую душу, оставались немногочисленные друзья-приятели. Такие же, как он сам, хулиганы-сорвиголовы.
Главными среди них были Васька Иванов и Охрим Терещенко. Первый – на год старше, второй – на год младше Громака, но это не помешало им всем вместе пойти 1 сентября в первый класс.
Правда, уже на следующий день неугомонная троица сбежала из, как они говорили, «дурдома», но на первой же железнодорожной станции мальчишек поймали и отправили обратно. Беспризорников в стране ещё и без них хватало.
Так будет продолжаться несколько лет подряд.
Побег – поимка; поимка – снова побег!
А вот в родительском доме Иван появится нескоро.
Спустя чуть ли не десяток лет.
Такова судьба, которую, как известно, не обманешь!
Однако…
Не будем торопиться.
Расскажем обо всём по порядку…
* * *
В отличие от своих новоявленных приятелей учился Громак хорошо. И, как это ни удивительно, – с явным удовольствием.
Первый класс окончил на одни «пятёрки».
Но на принятое решение зажить самостоятельной жизнью – без воспитателей и наставников – это никак не повлияло…
Очередную попытку «свалить на волю» друзья предприняли на летних каникулах – сразу после посещения уже упомянутой Корсак-могилы.
Казалось, уж этот-то побег непременно увенчается успехом, – готовились к нему долго и тщательно.
Ан нет…
На сей раз бдительные обходчики заметили их во время посадки в один из грузовых вагонов полупустого состава, следовавшего на погрузку в Донбасс. И немедленно просигнализировали куда следует, сообщив о нештатной ситуации сотрудникам железнодорожной милиции, несшим службу прямо на станции.
Подростков сняли с поезда и после короткого допроса передали в руки участкового, а тот уже с ветерком (на мотоцикле с коляской!) доставил неразлучную троицу в ненавистную Новоспасовку…
* * *
На следующее лето и в детдоме с харчами стало совсем плохо…
Поэтому хулиганов, разлагающе влияющих на всех остальных воспитанников заведения, решили временно спровадить подальше с глаз.
К местному попу – так сказать, на перевоспитание.
Ребята помогали священнику по дому и хозяйству, как могли: убирали во дворе и следили за роскошным садом, не забывая при первом удобном случае набить истосковавшиеся по «витаминам» желудки абрикосами, грушами, сливами и прочей созревшей плодовой мякотью, а также таскали за попадьёй огромные сумки – на рынок и обратно.
Чем она там приторговывает – никто не знал.
И задавать лишние вопросы – не пытался!
«Живёшь – живи и другим не мешай!» – такой нехитрый принцип царил в их среде, как, впрочем, и во многих других коллективах на просторах родимой неньки-Украины (впрочем, так повелось издавна. «Моя хата с краю – ничего не знаю». Удобно и без последствий)…
Однако «лафа» быстро закончилась.
Однажды Ванька на свою беду увидел у батюшки старинный золотой крест, едва помещавшийся на нехилой ладони божьего слуги, и загорелся желанием утащить церковную реликвию – мол, тогда на несколько лет безбедной жизни хватит всем троим!
Но при осуществлении злого замысла был он пойман за руку бдительным семейством священнослужителей и, как следствие, отправлен назад в детдом.
Вместе с остальными «подельниками».
Хорошо ещё, что так всё завершилось…
3
Нескоро, но всё же план побега увенчался успехом – произошло это аж в 1936 году. И тоже летом. Отважиться покинуть зимой хорошо отапливаемые помещения могли только абсолютно безмозглые личности, а назвать таковыми наших героев – язык не повернётся.
«Путешествовать» беглецам пришлось в вагоне, чуть ли не до краёв забитом какой-то необработанной рудой.
Куда несётся состав, мальчишки, естественно, не знали. И выяснили это лишь тогда, когда прибыли на конечную станцию.
Ташкент!
То ли в Узбекистане милиция откровенно бездействовала, то ли местный люд глядел сквозь пальцы на шалости всё новых и новых голодных орд, прибывающих на юг в поисках пропитания, но никто наших беглецов, как ни странно, задерживать не стал. Более того, сердобольные местные жители пристроили пацанов в каком-то заброшенном здании и даже подсобили с пропитанием…
Восточное гостеприимство никто не отменял!
Но долго задерживаться в этом хлебном, по утверждению писателя Неверова[4], городе, друзья всё равно не стали и с наступлением осени собрались в очередные «мандры»[5]. По маршруту «куда вывезет поезд».
К счастью, шёл он в Севастополь.
Город, о котором мечтает каждый настоящий моряк.
Ну или…
Хотя бы желающий стать им!
* * *
Обосновались беспризорники неподалёку от центрального или, как говорили коренные жители Севастополя, главного вокзала.
В разрушенной землетрясением десятилетней давности лачуге без света и отопления.
Но…
Зато во всех её помещениях сохранился грубый и поэтому исключительно тёплый деревянный пол.
А в одной из комнатушек даже уцелел кусочек крыши. В ней, по всей видимости, раньше уже кто-то жил (точнее – существовал): там лежали два свёрнутых в рулоны матраса – все в дырах и каких-то нездоровых вонючих подтёках – и повсюду валялись горы грязного тряпья.
Зима близится… Холодно?
Так это ничего.
Нас ведь трое – надышим!
* * *
На пропитание друзья зарабатывали в основном попрошайничеством, но ближе к зиме всё чаще стали промышлять откровенным воровством.
Риск? Да, конечно… Но и доход несоизмеримо больше! До поры, до времени, конечно…
Пока не повяжут «мусора».
Обязанности распределили согласно индивидуальным наклонностям и «творческому» потенциалу.
Мелкий и чрезвычайно шустрый Охрим обычно орудовал в тёмное время суток («сова» он и в Севастополе сова!): незаметно подкатывал к какой-нибудь хорошо одетой тётке и резал лезвием её сумку; нескладный, угловатый, но физически сильный Василий специализировался на чистке карманов перебравших с алкоголем мужиков, ну а застенчивый и совсем неопытный в новом для него амплуа Иван либо тырил то, что плохо лежит, у зазевавшихся торговок, либо просто стоял «на атасе».
Однако в новогоднюю ночь и ему захотелось отличиться – удивить приятелей необузданной прытью да лихой казацкой удалью.
Дабы продемонстрировать «высший пилотаж», объектом ограбления Громак избрал не какого-нибудь бездомного замухрышку, а настоящего флотского командира – статного красавца в реглане знаменитой московской швейной фабрики имени Клары Цеткин и чёрной шапке с кожаным верхом. Командир этот отнюдь не чеканной, а расхлябанной, неуверенной походкой ковылял в
