Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

А голодал всерьез он только однажды, когда мы работали над книгой «Путь самца-2. Лифчик для героя». Там же и описали голодовку. Началась она с того, что я застряла в лифте, а он звонил мне на мобильный и «развлекал беседой»: «Я тебе сто раз говорил, лифты не рассчитаны на вес слонов! Ходи по лестнице». — «На себя посмотри!» — огрызалась я. Вышла я злая, а вечером мы поспорили на тысячу долларов, кто сильнее похудеет за месяц: так в книгу вошла глава «Пари».

«…Мы влезли на весы и записали вес на бумажке, под которой поставили автографы. И началась комедия. То есть я-то ничего не делал, кроме того, что закрыл рот, а Черданцева пошла обходным путем — купила ролики и поехала на ВДНХ. Я для этих мытарств даже название придумал — „Катание по мукам“. Однажды в парке ее внимание привлек гигантский верблюд, жующий траву за высоким забором. Она угостила его яблоком… Потом угостила снова… Когда пошла на третий круг, верблюд тянул морду и радовался ей как родной. Скормив все яблоки, она купила ему булочки… И только при заходе на седьмой круг она осознала ошибку. Лохматый красавец стоял уже не за решеткой, а прямо посреди тротуара у вывески „Фото на вИрблюде — 150 руб. Их уже не разделял высокий забор… И тут верблюд увидел Черданцеву. Она тоже его увидела и резко начала разворачиваться, что в принципе было бессмысленно: он заметил кормилицу и радостно рванул ей навстречу, волоча за собой и стул, и сидевшую на нем, матерящуюся тетку-фотографа…“»

Еврей…

«В доисторические времена люди не знали о существовании евреев и во всех своих бедах винили темные силы природы», — Рома где-то это услышал и внес в записную книжку. Я пользовалась его записями, когда искала эпиграфы. Ему нравилось, чтобы над каждой главой был эпиграф, отражающий суть происходящего.

Однажды он мне скинул на почту кучу начатых рассказов. Обрывки мыслей. Начинал и бросал. В одном я и прочла о том, что в школе на какой-то момент он стал изгоем из-за национальности. Тогда я принесла ему книгу Вен. Ерофеева «Бесполезное ископаемое», где есть лозунг восставших негров: «Белые убили Христа! Давайте убьем всех белых!» Он даже захрюкал от смеха: «Красиво!»

Известность не спасает от страха перед разного рода нацистами. Не так давно Рома вместе с женой и водителем отправились осмотреть Троице-Сергиеву Лавру. Там среди церквей прогуливалась толпа бритоголовых юношей. Появление Романа вызвало оживление среди них. «Ну, все! Скинхеды, будут бить!» — решил он. Втроем они зашли в храм, где для них провели экскурсию. Она уже закончилась, а бритоголовые ребята все стояли неподалеку, поглядывая на двери. Рома понял, выбора нет, ждут его, и вышел. Один из молодцев направился к нему.

— Роман Львович, а мы это… Мы курсанты….Хотели у вас автограф попросить…

Жадность

«Доктор, выпишите мне таблетки от жадности. И побольше, побольше…» — Рома не скрывал, что любит деньги. Говорил, лучше пусть завидуют, чем сочувствуют. И всячески поддерживал имидж богатого человека. Он и общаться стремился с успешными людьми, к их мнению прислушивался. Он один из немногих артистов, кто в кризис не опустил гонорар, опасался, что потом на прежний уровень не вернется (что, кстати, и случилось со многими). Сидел без работы долго, переживал, но вскоре заказы пошли. Причем вся осень 2009 года у него была плотно расписана.

Рома всегда делал прогноз ситуации. Знакомых артистов учил, что зарабатывать надо, пока ты «на волне», успех может завтра уйти. Ведь столько «звезд» поверили, что будут сиять вечно, и исчезли, не успев даже квартиру купить. Он с недоумением смотрел на таких — почему у них крышу снесло? Сам он твердо стоял на земле и трезво оценивал все, что может дать шоу-бизнес.

Он вообще был хороший коммерсант. В юности одним из первых в стране начал работать «челноком». Причем успешно. Но бросил все на пике материального успеха, потому что задумался — зачем-то ведь он пришел в этот мир? Зачем-то Бог наградил его таким странным талантом — веселить людей. Он понимал, что сцена никогда не даст столько денег, сколько бизнес, и все же пошел в артисты. Так можно ли говорить, что он жил ради денег?

Впрочем, талант коммерсанта он проявил и в шоу-бизнесе. У него никогда не было продюсеров и директоров. Рома себя продавал лучше, чем все они. Успевал и другим артистам подкидывать работу. Продюсировал музыкальную группу со смешным названием «Стоматолог и Фисун». Причем «Стоматолог» — реальный врач Алексей Мусиюк, у которого Рома сам же зубы и лечил. Но раскручивал их не ради лечения зубов, а потому что нравились, близки по духу. Они создали странный жанр, я бы назвала его современной частушкой: танцевальная музыка и текст, где высмеиваются какие-либо «деятели» шоу-бизнеса. Дохода особого это не приносило, но зато всем весело!..

…Был ли Роман жадным? Если бы только кто знал, сколько денег он раздал в долг и сколько человек были ему должны! Я знала, случись что, можно побежать к Роме, и он выручит.

Правда, на своем последнем дне рождения в сентябре он сказал, что хотел бы собрать долги. Как-то горько и обидно, ты выручаешь — а тебя кидают, жаловался он гостям. «А зачем ты раздаешь?» — спрашивала Татьяна Витько, бизнес-леди, с которой он дружил. «Ну, как зачем? Они же просят!»

…Рома говорил, что жадность порождает бедность. Поэтому он и относился так к героям передачи «Деньги не пахнут». Их желание продать душу за сто долларов осуждал. Один раз продашь за сто — и большей суммы НИКТО НИКОГДА тебе не даст! Передача эта родилась в Питере, и смысл ее был поучительный: показать, куда может завести человека жажда быстрых денег. Так, например, в Древнем Риме напаивали рабов до скотского состояния, чтобы граждане видели, как это плохо. Но передача обрела иной смысл. Он сам испугался того, что столько подростков готовы за три копейки опозориться на всю страну. Он ушел, как только закончился контракт: переживал, что теперь не знает, как отмыться. А он всего лишь поставил перед обществом зеркало…

Зеркало

За время общения он сам стал для меня как зеркало, в котором я по-новому увидела людей. Например, ведущие различных клубных вечеринок, тамады всех мастей и «Деды Морозы» — неудавшиеся артисты, узнав, что я работаю с Трахтенбергом, считали нужным высказать мне свое «компетентное» мнение о нем. И начинали все ту же старую песню, рассказывая, что «у него есть наушник, и все анекдоты ему подсказывают», что «ведущий он плохой, они не раз об этом слышали от кого-то там…» и т. д. А в глазах их светились зависть: «Ведь он такой же, как мы, ну почему же ему так много платят?!»