Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова
– Не отставай, отдыхать нет времени.
Понять меня может только тот, кому приходилось преодолевать такой путь. Зардел восток. Стало светать, облака порозовели. К счастью, дорога нас вела на Восток. Я не раз наблюдала восход солнца. И всегда восхищалась этому моменту.
– Мама, скоро появится солнышко! Солнышко, солнышко, появись! Дай мне силушки побежать скорее!
И я снова запрыгала. Словно проснулось второе дыхание. И вот за поворотом серовато-жёлтое колхозное поле. Пшеницу собрали, повязали в снопы и сложили в копны.
– Мама, давай побыстрее собирать колоски, пока объездчика нет.
Мы ползали по стерне и собирали в мешочки колоски. Солнце поднималось над горизонтом, и было радостно на душе. Но вдруг мама на горизонте заметила всадника.
– Прячься, доченька, за копну и сиди тихо, не шевелись.
– А то что будет? Мы ведь собираем колоски на земле. Там чёрные вороны тоже собирают колоски, и их никто не гоняет.
– Тише, если нас поймают, то посадят в тюрьму.
Мне стало страшно. Я вся дрожала, когда объездчик подъехал совсем близко. Но вот он повернул обратно, к счастью, не заметив нас. Подождав, пока он скроется за горизонтом, мы поползли к дороге, по пути собирая между стерней колоски.
– Теперь, Аннушка, пойдём домой, пока не нарвались на беду. Сколько собрали, столько и собрали, на первое время хватит. С перепуга, да и после дальней дороги я совсем ослабела. Прошла немного и в лесополосе свалилась под деревом и словно погрузилась в небытие. Мама не стала меня тревожить.
– Пусть поспит немного. Такая длинная дорога. Как она дойдёт?
Вдали показалась подвода.
– Пойду-ка я попрошусь, может смилуются над нами и подвезут хоть немного.
– Мил человек, ради Господа Бога, смилуйся над нами. Подвези сколько можешь. Видишь, дитё совсем умаялось. Мы утром сюда пришли из Енакиево, а обратно ну никак.
Старенький дедусь остановил повозку, да и спросил:
– Какая нужда вас сюда привела?
– Беда великая, хоть помирай. Потерялась у нас хлебная карточка. Есть совсем нечего. Вот и пришли в такую даль колоски собирать. Да тут объездчик напугал до смерти.
– Ну веди свою горемычную. Мама взяла меня на руки и посадила на подводу.
– О, да на ней кровиночки нет. Где-то у меня краюшка хлеба да молоко. На, поешь.
Я разделила кусок ржаного хлеба с мамой, и мы с настоящим коровьим молоком хорошо подкрепились.
– Спасибо большое, дедушка, очень вкусно.
Не доезжая километра 3, дедушка свернул в сторону. А мы пошли своей дорогой. Дома мама намолотила из колосков пшеницы горсть зерна, замочила её водой, а утром сварила кашу. Иногда варили суп, добавляли лебеды или крапивы и были счастливы.
Осенью 1946 года я опять пошла в первый класс. Перед школой мне купили настоящую школьную форму и пальтишко. Всё та же полотняная сумка, в ней 2 тетрадки, ручка, чернильница в мешочке на верёвочке. Мы имели один букварь на 2-3 человека, одну тетрадь в клеточку, одну в косую линейку, куда мы записывали только особые классные работы. Всё остальное писали на простой бумаге. Пишу эти воспоминания, когда мне уже идёт 77 год. Часто забываются обычные слова и русские, и английские. Это пугает. Не могу вспомнить лекарство, которое принимала годами от гипертонии, хотя сама врач. Но вот сидишь день, второй и постепенно начинают открываться тайники памяти. И так явно вижу лица, как будто расстались только вчера. Если дух моей первой учительницы вечный и способен почувствовать, что кто-то её помнит… Вот это фантазия! Когда я читала «Агни Йога», я погружалась в мир иной как в продолжение существования души в форме пластического тела, способного чувствовать, обонять, видеть необычайные красоты. Для всех перспектива попасть в мир иной неотвратима. Хочется верить, что то, что описано в этих мудрейших книгах, именно так и будет. Мы многого не знаем. Всё открывается постепенно. Научно-технический прогресс так стремителен в последнее время. Многое, что написано в «Агни Йога», мы воспринимали как фантастику. Но уже дожили до времени, когда фантастические предсказания стали абсолютно реальны. Вот и представим, что кто-то земной мысленно сосредоточится на парящей во вселенной высокой душе. Эта душа почувствует и возрадуется. Меня помнят! Валентина Сергеевна, я Вас помню, очень ясно вижу: среднего роста, худенькая. В то время патологией избыточного веса не страдали. Белокурая, правильные черты лица, строгие и в то же время добрые серые глаза. Я не помню истерических криков учительницы, да и ученики не отличались особой резвостью. При всех материальных недостатках, с чувством постоянного голода, занятия проходили серьёзно. Научить красивому правописанию было трудно, так как тетрадки в косую линейку у нас были в дефиците. Возможно, и программу она составляла сама. В первом классе мы выучили таблицу умножения, и это мне очень помогло в дальнейшем. Часто она учила нас каким-то внепрограммным интересным стихотворениям. Я очень любила декламировать с выражением и всегда с желанием шла в школу.
Жили мы от школы далеко, меня поднимали в 6 часов и где-то в полседьмого я выходила. На Донбассе чернозём очень вязкий, ноги застревают. Один раз помню, ботики остались в грязи. Я с трудом вытащила ботики из грязи и босяком пришла в класс со значительным опозданием. Валентина Сергеевна уж очень сокрушалась, помогла мне отмыть грязь и включиться в работу. Валентина Сергеевна в конце года решила, что я отличница. Для меня это было полной неожиданностью. В течении учебного года она ко всем относилась ровно. Не знаю, были ли четвертные оценки или нет, но мама точно на родительские собрания не ходила, а я часто имела повод от мамы получить плёточку. А тут в конце года собрали родителей и при всех мне вручили табель со всеми пятёрками. «Похвальных листов» тогда не было. И полный сюрприз был для всех, когда Валентина Сергеевна сказала: «Аня Степанова, сейчас подъедет автобус, и ты поедешь во Дворец Шахтёров на праздник». Всё это было в высшей степени спонтанно, даже предварительно никто со мной не репетировал и не предполагал, что я там буду выступать. Очевидно, распоряжение пришло неожиданно и для Валентины Сергеевны.
Много учеников толпилось перед большим зданием Дома Шахтёров. Через задний ход нас направили прямо за кулисы. Вызывали по одному. Услышав свою фамилию, я вышла на большую сцену. Передо мной было море людей. Не умея плавать, я всё-таки не утонула. Ласковая тётя в белой кофточке и
