Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
Однако Рецептер, в отличие от нас, воспринимал все это по-другому. Мечту претворяя в действительность, он был уверен, что можно эту его задумку воплотить в жизнь. Наверняка эта уверенность помогла ему при разговоре с губернатором. После встречи с ним Володя радостно позвонил мне и сообщил, что Глава города внимательно выслушал его, рассмотрел эскизные наработки и принял решение передать флигель «Пушкинской школе».
– Ты понимаешь Михаил, он эскизный проект одобрил! – со счастливой улыбкой школьника-отличника воскликнул мой друг.
– И о чем это говорит, Володя?
– Значит, можно строить.
– Можно строить после получения Разрешения на строительство.
– Так зачем же дело встало?
– Дело, Володя, будет вставать постоянно, из-за решения многих вопросов.
– Но ведь первый шаг сделан.
– Первый сделан. Удивлен, как у тебя все получается, Володя.
– Ну, с вашей помощью, конечно, Михаил, – друг перешел на «вы», подчеркивая свое почтение ко мне и в благодарность за помощь.
– Мы-то тут сбоку припека, – постарался я сдержанным тоном нивелировать свое участие.
– Не будем измерять, кто больше, кто меньше.
– Хорошо, хорошо. Ты прав был, Володя, тебе чертовски везет.
– И ты прав, Михаил, благосклонность госпожи удачи многого стоит, – с хитрецой в лучистом взоре ответил Владимир.
Совсем скоро, после небольших формальностей, флигель по улице Набережная Фонтанка, 39 был передан театру – студии «Пушкинская школа».
2
После инфаркта поездка на любом виде транспорта стала для меня проблематичной. Бывали дни, когда объезжая объекты в области, будучи уверенным в достаточной крепости организма, я доводил себя до обморочного состояния.
Вроде никакого напряга – сидишь в комфортабельном современном автомобиле, тепло, не чувствуются ни ухабы, ни ямы, в салоне звучит любимая музыка. Однако проходит полчаса, и уже клонит ко сну. Но сна нет, дрема изнуряет, в полусне внешний шум, шуршание колес, скрип тормозов, сигналы встречных машин кажутся громче, воспринимаются мучительнее. Выходишь из машины усталым, как после стайерской дистанции. Я знаю – это от давления. Принимаю лекарство. Но рабочая необходимость не обращает внимания ни на давление, ни на другие сбои моего организма. Надо – значит надо!
Однажды пришлось срочно ехать в Москву. Жена снарядила меня как на Северный полюс, да еще упросила старшую дочь меня сопровождать. Взяли отдельное купе на двоих, за окном ночь. Стук колес убаюкал, но вдруг от какого-то внешнего или внутреннего толчка я резко проснулся и уже уснуть не смог. Сложный шум заключил меня в свои объятья, как в тиски: скрежещут колеса, скрипят двери соседних купе, гудят встречные поезда. К утру на часок я все-таки забылся тяжелым сном. Вышел из вагона разбитый, конечно, недовольный. Всё, как всегда. Шум в голове, мелькание мушек перед глазами, кровь постукивает в висках, щеки пылают.
Зашли с дочерью в зал ожидания, нашел свободный диванчик, проглотил таблетку, запил водой. Доченька взяла за руку, проверила пульс.
– Дорогая моя, все нормально, не волнуйся, – попытался я утешить взволнованную дочь. – Сейчас отдышусь, закреплюсь на твердой земле. А ты пока сходи в буфет за водой.
– А как же ты тут без меня будешь? – заботливо проговорила дочь.
– Так мне уже лучше, скоро все мои недомогания совсем пройдут, они боятся солнечного света и рабочего настроения.
– Хорошо, я быстро, папа, – улыбнувшись задорно, по-девчоночьи, поторопилась она выполнять мою простую просьбу.
– Не торопись, доченька.
Я прикрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Мысль пугала: что же с моим сердцем происходит? Почему не хочет работать ритмично? Знать бы… На этом месте мои невеселые размышления прервал чей-то оптимистичный голос.
– О, какие люди встречаются в зале ожидания Ленинградского вокзала!
Голос я узнал: тембр насыщенный, модуляции теплые. И не ошибся – это был Рецептер. Я почтительно встал, бодро и радостно поздоровался.
– Володя! Ты что здесь делаешь?
– Я… мимо прохожу, – пошутил друг с улыбкой.
– Это понятно. А в Москву – по каким делам?
– Приехал тебя искать, Михаил, а то в родном городе нет времени встретиться.
– Ладно тебе, ты тоже хорош, захотел бы встретиться, нашел бы способ.
– Ну не сердись, пошутили и хватит. Ты кого, Михаил, здесь ждешь?
– Доченьку, она ушла за водой, а я давление усмиряю. А оно, как норовистый конь, никак под узду не хочет. Ничего, сейчас таблеточки его угомонят. Надолго ли?
– Прости меня за шутки, не знал, что тебе нездоровится.
– Уже простил, Володя. Садись рядом, поговорим, пока дочь не вернется.
Одну минуту мы молчали. Володя заметно сочувствовал моему нездоровью. Я стал его утешать.
– Вроде отпускает, – для убедительности трогая затылок руками, уже пободрее отрапортовал я. – Да, точно, полегче стало. Так ты откуда, Володя? И куда?
– Да оттуда же, откуда и ты, – с поезда. Вышел не торопясь, в буфет зашел, в газетный киоск заглянул, потому и задержался. А ты зачем в Москву, Михаил Константинович?
– Да вопросов много поднакопилось, без начальства не разрешить, надо и в Министерство заглянуть.
– Вам-то, бизнесменам, что в Министерстве делать? Вы же не государственные служащие.
– Ты прав, Володя, особых дел в Министерстве у меня нет, позвонили, попросили словом мудрым переброситься. Совет мой профессиональный, наверное, понадобился.
– Ну ладно, Михаил, не хочешь говорить, не говори.
– Ты, Володя, зря обижаешься. Нечего мне сказать. Какие тайны у меня от тебя могут быть? А тебя какой леший сюда привел?
– Меня этот леший каждую неделю сюда приводит.
– Чего так?
– Мы ведь не бизнесмены. У нас всегда чего-то не хватает.
Подошла дочь, вопросительно посмотрела на меня.
– Ну как, папа?
– Уже лучше, даже совсем хорошо, доченька. Вот и человек дорогой помог забыть о недомогании. Познакомься – это мой друг, просветитель, не побоюсь сказать – мой и еще многих питерцев кумир. Кумир – в смысле любимый театральный артист и режиссер.
– Здравствуйте, – поклонилась Владимиру дочь. – Я вас знаю с детства. А ты, папа, дай мне руку, я проверю твое отличное самочувствие.
Она взяла мое запястье, посчитала пульс.
– Нормально, нормально, доченька, – отмахнулся я и, продолжая разговор с Рецептером, спросил:
– А чего у вас не хватает? Такой прекрасный театр, популярный, известный.
– Конечно, денег, Михаил.
– Тебе, Володя, в Министерство к которому часу?
– К двенадцати.
– Мне нужно к одиннадцати. Сейчас всего ничего, – отметил я, взглянув на часы. – Здесь за углом я знаю неплохой ресторанчик, пойдем, позавтракаем и поговорим, а то давно не виделись.
– Михаил, я позавтракал в буфете, есть не хочу.
– Пойдем, посидишь с нами, чаю или кофе выпьешь.
– Уговорил, дорогой друг, пошли. Да и мне с тобой посоветоваться тоже надо.
– Видишь, и дело нашлось.
Мы вышли из вокзала и повернули направо.
– Вот сюда и заглянем, – сказал я, показывая на вывеску, – прекрасное место. Имя у него весьма аппетитное.
Рецептер с деланным почтением прочитал название.
– «Картоха». Да, сколько раз бываю здесь, ни разу не обращал внимания, ты-то как такие заведения находишь?
– Вот так и нахожу, – сами на глаза попадаются. А тебе «Картоха», наверное, не по чину будет, тебе элитарные
