Георгий Соколов - Малая земля

— Ишь чего, черти, захотели, — добродушно усмехнулся Кайда. — А того не понимаете, что имущество казенное. А ну, как утопите ботинок или мой шикарный клеш пополам перервете — где старшина еще такого размера достанет? Соображать надо.

— Старшине маята, — подтвердил Лысов.

— А мне? Да я вас, барбосы…

Кайда сделал страшное лицо, обхватил всех троих и покатился с ними по земле.

Под соседним деревом сидел Иван Прохоров и чистил противотанковое оружие. Он кок отряда, но по боевому расписанию занимал место в строю с ПТР. Владел им неплохо. Прохорову двадцать восемь лет. До войны работал поваром ресторана в Фергане. Кок среднего роста, худощавый, светловолосый, неторопливый в движениях. В разговоре любит вставлять слово «Фергана». За это его прозвали Фергана. Матросы уважали его. Обеды он готовил отличные, а когда кто из матросов обращался к нему: «Ну-ка, Фергана, подбрось еще чумичку борща», — никогда не отказывал. Кайду он выделял особо. Сам всегда предлагал: «Эй, Малютка из Донбасса, подставляй свою чумичку, поддерживай свою фигуру».

Увидев катающихся по земле пулеметчиков, Прохоров встал и, держа в руке противотанковое ружье, подошел к ним.

— А ну, Кайда, приберегите силы, — щуря один глаз, с укоризной сказал он и покачал головой. — Не вижу серьезности перед ответственным моментом.

— Это он, — указал на Кайду Лысов, посмеиваясь. — Что с Малютки возьмешь. Неразумное дите.

— Силу девать некуда, — заключил Прохоров. — Учтем. Видишь это ружье, Володя? Мне таскать его при моем неприметном росте несподручно. Вот тебе бы это ПТР. Ты бы с ним, как с автоматом, разгуливал по Новороссийску, а с «максимом» как-нибудь управился бы я. Давай махнем?

Чувствуя очередной розыгрыш, Кайда напустил на себя задумчивый вид.

— Предложение, бачу, деловое, и я, пожалуй, соглашусь. Но при одном условии. В придачу треба дать бутылку спирту.

— Заметано. Держи ружье.

— А спирт?

— После взятия Новороссийска.

— Хитер, Фергана. Так дело не пойдет. Если в Новороссийске дашь придачу, там и ружье возьму. Смотри только не утеряй его раньше времени.

— Эх, Малютка, Малютка, — хмуря брови, пожал плечами Прохоров. — Совести нет у тебя. Сколько я передал тебе сверхплановых чумичек борща, а ты набираешься нахальства мне не верить. Вы посмотрите, братки, на этого неблагодарного. Да я тебе в следующий раз без навара…

Подошел командир взвода лейтенант Карманов, тоже рослый, плотный, с энергичными складками на обветренном лице. Он летчик по профессии, но никто не знал, почему оказался в морской пехоте.

— Кайда, передай «максим» Уткину, — распорядился он. — Вторым номером будет Лысов.

У Кайды вытянулось лицо.

— А я куда же?

— Будешь моим связным.

— Почему я? — В голосе Кайды слышалось удивление и обида.

— А потому, что у вас самые длинные ноги, — усмехнулся лейтенант. — Вот ваше имущество.

Он протянул ему ракетницу и сумку с ракетами.

— Научись распознавать в темноте на ощупь какого цвета ракета.

Когда он отошел, Кайда огорченно вздохнул:

— Неисповедимы пути начальства… Что ж, матросское дело такое — прикажут и исполняй… Разлучают нас, братки.

— Не журись, Володя, — сказал Копотилов. — Еще одну воинскую специальность освоишь.

— Что верно то верно, — согласился Кайда, садясь на пенек и вынимая из мешка горсть ракет. — Займемся этими игрушками. Каковы они на ощупь?

Вскоре стемнело. Начал моросить дождь.

— Неуютно становится, — натягивая на плечи плащ-палатку, проворчал Лысов. — Сейчас бы в теплую хату.

— Скоро будет горячая, — пообещал Копотилов.

— Да, братцы, горячо будет, — подтвердил Кайда. — В пекле побываем.

Раздалась долгожданная команда: «Становись!» Когда взвод выстроился, лейтенант Карманов, куда-то уходивший, встал перед строем и сказал:

— Задача такая, товарищи матросы. Отряд майора Куникова погрузился на катера и будет высаживаться около рыбзавода. Мы идем на поддержку. Сейчас двинемся на пирс и начнем грузиться на катера. Но прежде чем идти, я должен сказать вам, что матросы, старшины и офицеры отряда Куникова перед десантом дали клятву. Вот что написано в ней.

Он вынул из планшета листок бумаги и, присвечивая фонариком, стал читать.

— Есть предложение, — закончив чтение, сказал он, — подписать. Подпишем?

— Подпишем! — дружно ответили матросы.

К причалу шли молча. Кайда нес на плече станок пулемета и в раздумье повторял слова клятвы: «Кровь свою, капля за каплей…»

Две ночи и два дня

К причалу рыбзавода было невозможно подойти. На нем рвались мины и снаряды. «Морской охотник» взял правее. Матросы прыгали прямо в ледяную воду.

Когда выбрались на берег, оказалось, что впереди проволочные заграждения, ловушки из тонкой стальной паутины. За проволочными заграждениями окопы, из которых немцы ведут огонь из автоматов и пулеметов.

— Гранаты! — крикнул командир взвода.

Через проволочные заграждения в окопы полетели гранаты. Стрельба из окопов прекратилась. Но откуда-то сбоку не переставал строчить станковый пулемет. Неожиданно за Станичкой раздались противные, похожие на ишачий крик звуки. Это заработали вражеские шестиствольные минометы. Мины рвались правее. Моряки залегли. Когда взрывы прекратились, командир взвода скомандовал, чтобы перебегали на то место, где рвались мины. И только моряки перебежали, как новый залп шестиствольных минометов накрыл то место, где они находились минуту тому назад.

— Опоздали фрицы с поправочкой, — заметил кто-то из моряков.

Лейтенант Карманов подполз к Прохорову и указал на амбразуру дота, из которой строчил пулемет.

Прохоров направил туда противотанковое ружье. После первого же выстрела пулемет смолк, и из дота выскочили шесть гитлеровцев. Моряки расстреляли их и ворвались в дот.

Карманов подозвал Кайду и приказал перезарядить ракетницу зеленой ракетой: три зеленые ракеты должны означать приказ о продвижении вперед. Кайда не успел перезарядить, как слева ожил пулемет.

— Стой, — остановил Кайду лейтенант. — Надо сначала подавить этот пулемет. Бабутушаев, иди с Кайдой.

Кайда и Бабутушаев поползли вперед. Пулемет строчил из амбразуры дзота. Матросы бросили гранаты, метя в амбразуру. Взрывы потрясли дзот, пулемет замолк. Но только матросы вскочили и бросились вперед, как пулемет ожил. Пришлось опять залечь.

— Живучие гады, — проворчал Кайда, всматриваясь в темноту.

В это время где-то позади дзота взвилась ракета и осветила все кругом. Стала видна и амбразура.