Николай Старшинов - Зарево над волнами

- Воды, воды... - слышались голоса. Раненые просили пить, едва шевеля пересохшими, потрескавшимися губами.

- Воды...

- Да где же ее взять? - чуть не плакала медсестра Надежда Лихацкая. - Где?

Корреспондент флотской газеты перетряхивал опустевшие фляги. Бесполезно. Воды давно не осталось ни капли. А раненые стонали:

- Пить...Тогда Николай Добушев решился.

- Надюша, дайте мне кусок марли или хотя бы широкий бинт.

- Для чего? Вы ранены?

- Пока что нет. Хочу открыть производство живительной влаги.

Он посмотрел на выступ обвалившейся стены. Надя проследила за его взглядом и догадалась, что имел в виду решительный журналист. Этажом выше чудом уцелела часть туалетной комнаты. Зацепившись за искореженную арматуру там полувисела металлическая бочка, когда-то предназначавшаяся для воды на случай пожара. До того, как эта часть здания была разрушена, мы видели эту бочку с затхлой густой жижей, которую водой назвать было невозможно. И вот Николай Добушев решил процедить вонючую жижу через бинт, чтобы добыть хоть немного влаги для смачивания губ умирающим бойцам.

Он полез по полуобвалившемуся карнизу. То и дело рискуя сорваться, добрался до бочки. Добытую с таким трудом влагу расходовали по капле и только при крайней нужде.

Майор медицинской службы Петр Иванович Лаптев время от времени откладывал в сторону автомат и оказывал раненым самую неотложную помощь. Но что он мог сделать? Не было ни медикаментов, ни перевязочного материала. И тем не менее он помогал людям. Наш врач привык сохранять самообладание в любой обстановке. Не так давно он даже сумел ампутировать ногу лейтенанту Слепову. И сделал это не в операционной, а прямо на мотоботе, без хирургического инструмента да еще при свежей волне, которая яростно швыряла мотобот из стороны в сторону.

Это случилось, когда мы шли в Геленджик с Малой земли.

Опыт и решимость хирурга спасли жизнь командиру третьей боевой группы отряда Куникова лейтенанту Георгию Слепову.

Теперь майор медицинской службы Лаптев с неменьшим упорством боролся за жизнь каждого раненого бойца. Боролся в прямом смысле слова - с оружием в руках и своим опытом военного врача.

Один неприятельский танк совсем близко подошел к зданию и бил в упор по нашему укрытию. Положение становилось безнадежным. Это заметил главстаршина Николай Кириллов, занимавший с несколькими краснофлотцами позицию в соседнем доме. Он, не думая о себе, выпрыгнул из окна, сбоку подполз к танку и метнул под его гусеницы две гранаты. Стальная махина завертелась на одном месте и безжизненно застыла с отвернутым в сторону орудием. И еще две вражеских машины вывели из строя отважные моряки.

Особенно отличились в бою с танками противника старшина 1 статьи Коломеец, краснофлотцы Шавлошвили, Грихин, Миронов и Моисеенко.

Примеру командира взвода главстаршины Николая Кириллова следовали все бойцы.

- Товарищ комиссар, - донесся до меня голос Капитона Плакунова, взгляните!

Я пошел на зов и увидел на почерневшей от порохового дыма стене кем-то сделанную надпись: "Здесь сражались куниковцы до 10 сентября".

- Кто, кроме вас, видел написанное? - осведомился я.

Плакунов в недоумении не нашелся, что ответить.

- Не понимаете, в чем дело?

- Не понимаю, товарищ комиссар.

- Не годится такая надпись. Понимать надо.

Кинжалом я соскоблил несколько букв, изменил содержание написанного.

Плакунов вслух прочел: "Здесь сражаются куниковцы за освобождение города".

- Ну, как? - выжидательно посмотрел я на Плакунова.

- Так-то лучше, - расплылся он в довольной улыбке, - точнее. Хотя, тоже вроде бы немножко не так...

Настала моя очередь выразить недоумение.

- Почему же так?

- Какого города, не ясно.

- Нет, братец, это каждый поймет. Ведь улица и дом где находятся?

- В Новороссийске.

- То-то, - торжествующе заключил я. - Придет время, когда и на берлинских стенах писать будем. Одно новое слово появится: вместо "освобождение", "взятие" напишем.

- Скорее бы уже, - мечтательно протянул Плакунов и тут же метнулся к окну напротив.

Мимо окна короткими перебежками проскальзывали немцы. Плакунов приложился и несколько раз подряд выстрелил. После этого возвратился ко мне и, словно ничего не произошло, закончил фразу:

- Хочется поглядеть, как фрицевская нечисть последний дух испустит.

Несмотря на большие потери, немцы продолжали атаки. Отдельным вражеским солдатам порой удавалось проникнуть в здание клуба. Их уничтожали врукопашную, так как каждый патрон был на счету.

- Стрелять только в том случае, если не можешь дотянуться кинжалом, распорядился вчера командир батальона.

Его распоряжение стало законом.

Осажденные десантники понимали, что еще час-другой такого боя - и в живых не останется ни одного защитника нашей весьма примитивной в фортификационном отношении крепости.

- Пожалуй, выхода нет. Давай вызовем огонь нашей артиллерии на себя, тихо сказал мне Ботылев. - Из двух смертей следует выбирать наиболее почетную.

- Давай, - согласился я. В эфир полетела радиограмма.

Несколько минут все с нетерпением ждали ее результатов.

- Неужели не откроют? - ударил кулаком по футляру передатчика радист. - Да открывайте же, открывайте огонь!

Наконец на мостовой перед клубом разорвался один тяжелый снаряд. Второй упал в непосредственной близости от его воронки. Наступило короткое затишье. Оно резко оборвалось рокочущими ударами частых разрывов. Наши артиллеристы, пристрелявшись и, по всей видимости, выбрав удобную точку корректировки огня, вели беглый обстрел соседних с клубом кварталов, улицы и ближайшего перекрестка. В условиях уличного боя такую предельную точность артиллерийской стрельбы соблюдать трудно, почти невозможно. Однако наводчики орудий сумели выполнить невыполнимое. Лишь три снаряда угодили в здание клуба. Остальные ложились вокруг, образуя непреодолимое кольцо сплошных взрывов.

Вспыхнули еще два танка с крестами на приплюснутых башнях. Остальные попятились под прикрытие стен.

В ночь на 10 сентября к нам прибыл с Большой земли начальник штаба батальона капитан Преучель со взводом разведки. В предыдущую ночь им не удавалось высадиться, и теперь появление в нашей импровизированной крепости такого подкрепления оказалось как нельзя кстати. В нашем распоряжении появились силы, способные при умелом действии нанести ощутимый урон гитлеровцем, засевшим в здании напротив.

Вылазку решили совершить ночью. Краснофлотцы Алексей Громов, Михаил Овчаров и Серафим Труфанов возглавили диверсионную группу. Они получили задание незаметно подкрасться к немецкому штабу и снять часовых. Потом проникнуть в помещение и действовать в зависимости от обстоятельств. С группой шла отважная разведчица Евгения Хохлова.