Театр и военные действия. История прифронтового города - Валерий Альбертович Ярхо
Судя по сохранившимся записям журнала, 5 и 6 ноября 1941 года коломенский штаб МПВО несколько раз объявлял воздушную тревогу. Наблюдательные пункты 257-го ОЗАД фиксировали наличие шумов моторов вражеских бомбардировщиков, шедших выше облаков. По ним открывали заградительный огонь. Но с 6 по 9 ноября никаких записей вообще не производилось.
По воспоминанию капитана Розина, служившего в дивизионе, перед зенитчиками поставили боевую задачу – «Положение № 1». Расчеты орудий и зенитных пулеметов находились на позициях по боевому расписанию, а тыловые службы проводили усиленное патрулирование территорий.
При этом НП выдавали одни и те же данные: «В воздухе все спокойно!» В тот день погода была нелетная – низкая облачность, снегопад. Когда радист штаба дивизиона поймал радиотрансляцию о параде в Москве на Красной площади, связисты продублировали трансляцию по всем телефонным линиям, сходившимся в штабе, чтобы люди могли ощутить свою причастность к этому историческому событию, вселявшему в советских людей гордость за свою страну и уверенность в силах ее армии.
В Коломне ни парада, ни традиционной в такие дни демонстрации трудящихся проводить не стали. Вместо этого провели радиомитинг. Выступал председатель Городского комитета обороны Плужников, директор завода им. Куйбышева Рубинчик, стахановка пирочинского колхоза им. Парижской коммуны Савинова[161]. Содержание их речей пересказывать не имеет смысла. Общий посыл – «Победим, несмотря ни на какие преграды!» – совершенно очевиден.
Категория отверженных
Однако же праздник прошел, а война продолжалась. Из Коломны в Киров уходили последние эшелоны с отъезжавшими в эвакуацию людьми. Все оборудование уже отправили. Рабочие кадры и основной инженерно-технический состав выехали следом. В ноябре осталось вывезти из Коломны семьи уже эвакуированных работников, еще остававшихся администраторов, членов завкома и профкома, которые и организовывали эвакуацию.
На железнодорожной ветке, шедшей к заводу от станции «Голутвин» через сквер «Зеленый садик», напротив магазина № 1[162] с 10 ноября 1941 года стояли два вагона. В один из них грузились «счастливчики» – завкомовцы и их родственники со своим скарбом. Командовал погрузкой В. Г. Ломтев. Обратившимся к нему Немову и Пападичу, просившим выделить им и их семьям места в вагонах, товарищ Ломтев сказал, что эти вопросы находятся в компетенции предзавкома Шумова – он утверждает списки отъезжающих. Тогда Немов и Пападич пришли к Шумову и попросили взять сотрудников театра в Киров. Но председатель завкома резко ответил: «Мы работать едем, а не петрушек показывать!»
Просителям отказали в самой оскорбительной из всех возможных форме. Ушли они, не зная, что предпринять, чуть не плача от обиды. Дорогой решили между собой: пока еще поработаем, а потом видно будет. Но что там им могло «быть видно», если бы пришли немцы? Они были уверены, что их, как советских работников культуры, фашисты непременно повесят. Всерьез обсуждали возможность ухода из города в лес. Зимой. Как и куда именно? До конца они так и не решили[163]…
В тот же день бухгалтер Григорьев, придя с завода в театр, сказал: «Я был в завкоме. Мне велели выдать всем вам расчет с двухмесячным пособием с 1 декабря. Меня с семьей берет завком. Еду в эвакуацию. Везу с собой все документы Дворца культуры и деньги».
Тогда Немов потребовал от него расписку на получение документов, и Григорьев выдал ее:
«Финансовые документы Дворца культуры Коломзавода с 1 ноября 1941 года отправлены в Киров. 10 ноября 1941 года. Бухгалтер Дворца культуры А. Григорьев. Удостоверил завтеатром Немов».
Бухгалтер выплатил всем сотрудникам выходное пособие в размере двух месячных окладов и объявил, что все могут быть свободны. В Коломне оставались «бесправные», как они себя называли: Немов, Пападич, Курлаев, Мельникова, киномеханик М. И. Смирнова. Получив расчет, работники культуры разом лишались не только постоянного заработка, но и карточек. Из рабочих и служащих они превращались в иждивенцев, которым полагались совсем крохи. Надо было что-то срочно предпринимать.
Сразу же после получения расчета Немов пошел в заводской комитет профсоюза. Там он застал председателя завкома Алешина и хорошо его знавших членов завкома. Выслушав Немова, члены профсоюзного комитета предложил ему продолжить исполнять обязанности директора Дворца культуры, и Василий Васильевич изъявил на это согласие. Был составлен протокол:
Станция Голутвин
«Протокол заседания завкома завода им. Куйбышева от 10 ноября 1941 года.
Присутствовали: Алешин, Гуськов, Терентьев, Цветков, Ильин.
Слушали: о назначении председателем правления Дворца культуры.
Постановили: назначить временно исполняющим обязанности председателя правления Дворца культуры тов. Немова Василия Васильевича».
Так как все финансовые документы увозил в эвакуацию Григорьев, Немов составил документ об открытии текущего счета в Госбанке, но оказалось, что Коломенское отделение банка уже несколько дней не работало – его сотрудников и документы эвакуировали.
Тогда Василий Васильевич обратился с просьбой назначить бухгалтером вместо уезжавшего Григорьева счетовода Н. А. Дееву, а ему выдать документ, разрешающий самостоятельно вести финансовые дела.
Сначала его подняли на смех:
– Какие такие дела? Банк же закрыт, и денег нет, – говорили ему, – все это зря!
– Ничего не зря, – отвечал Немов, – будем кино показывать, будут и деньги!
Решив, что в этом есть резон, завкомовцы сделали в протокол заседания такую приписку:
Слушали: о предоставлении права подписи на чеках и других денежных документах Дворца культуры.
Постановили: предоставить тов. Немову Василию Васильевичу право подписи чеков и других денежных документов Дворца культуры».
Так Зимний театр 10 ноября 1941 года обрел финансовую самостоятельность.
В ту же ночь, с 10 на 11 ноября 1941 года, Немову позвонил тов. Черепнин из горсовета и сообщил, что из Дворца культуры госпиталь № 1873 передислоцируется в Тулу, где скопилось много раненых.
Оставленное госпиталем здание Дворца культуры Немову было предложено принять, перевезя туда имущество из Зимнего театра. Вернее, то, что еще осталось после эвакуации. Но когда утром 11 ноября Василий Васильевич пришел к Дворцу культуры, то оказалось, что в здании уже разместился штаб какой-то части. В вестибюле стоял караул. Чтобы согреться, солдаты-караульные прямо на полу разложили костер из паркетных дощечек. Принять дворец Немов не смог. Его даже не пустили внутрь.
Специальная операция
Несколько дней спустя после знаменитого парада на Красной площади начальнику Коломенского РО УНКВД МО старшему лейтенанту госбезопасности Коробкову и начальнику Щуровского отделения милиции Николаю Васильевичу Шивалину было приказано сформировать отряд для выполнения специальных заданий в тылу противника. Времени на подготовку группы дали только три дня, поэтому из 60 кандидатов отобрали 17 наиболее физически крепких и подготовленных бойцов, уже умевших стрелять и бросать гранаты.
Погрузив в машины оружие, боеприпасы и продовольствие, бойцы отряда Шивалина 15 ноября 1941 года в 8 часов утра выехали из Коломны в Серпухов, куда прибыли около полудня. Из Серпухова коломенский отряд был направлен в Лопасненский район[164] и недалеко от станции Муковкино вышел к исходному рубежу.
Там концентрировалось несколько таких отрядов из Москвы и разных мест Подмосковья. Они должны были совместно принять участие в операции под общим руководством командира партизанского отряда Угодско-Заводского района товарища Карасева. Планировалось нападение на штаб 12-го армейского корпуса немцев, находившийся в 100 км за линией фронта.
По данным разведки, гарнизон, на который должны были напасть подмосковные партизаны, насчитывал до 4000 человек. В сводном отряде, готовившем нападение, было только
