Юрий Герман - Подполковник медицинской службы

- Не могу отыскать повара хорошего! - угрюмо ответил Левин. - Прислали - и хоть плачь...

- Да, совсем из головы вон! - вдруг воскликнул Мордвинов и, остановившись, повернулся к Левину всем корпусом. - Что это вы, батенька, я слышал, сами собрались на спасательной машине работать?

- Считаю, товарищ генерал...

- Никуда вы летать не будете, что бы кто ни считал, - очень тихо, но со служебным металлом в голосе перебил Мордвинов. - Ясно вам, товарищ подполковник? И не бросайте на меня убийственных взглядов, я с вами говорю сейчас не как Мордвинов с Левиным, а как генерал с подполковником. И при-ка-зы-ваю никуда не летать...

- Ну уж один-то раз я слетаю, Сергей Петрович, - бесстрашно и намеренно переходя на имя-отчество произнес Левин, - один-то разок мне обязательно надо слетать. Потом военфельдшер будет, но несколько первых раз. ..

- Прошу уточнить формулировку - первый раз или первые несколько раз.

- Первые разы, Сергей Петрович, потому что немыслимо. ..

- Вы полетите первый раз, один-единственный раз. И на этом разговор кончен. Ясно?

- Есть! - сказал Левин, услышав в голосе Мордвинова ту нотку, которая означала, что разговор окончен.

На пирсе, за будкой, среди пассажиров, ожидающих рейсового катера, сидел на чемодане Шеремет и делал вид, что читает газету: Левин почувствовал на себе его быстрый и недобрый взгляд.

- Уезжает, - негромко произнес Мордвинов. - Пришлось снять товарища. Вчера до трех часов пополуночи бил себя в грудь и произносил покаянные речи. Тяжелое было зрелище, скажу откровенно, даже жалко его стало...

Он помолчал, потом легонько вздохнул:

- К сожалению, совсем избавиться от него немыслимо. Есть дружок-покровитель, и довольно, знаете ли, номенклатурно-руководящий. Нахлебаемся мы еще горя от товарища Шеремета и будем хлебать, покуда не переведутся у нас любители особо подготовленных бань...

- А разве такие у нас есть? - не без ехидства спросил Левин.

- К сожалению - водятся.

- Но единицы же?

Мордвинов покосился на Левина умными глазами и спросил:

- Вы что меня разыгрываете?

Потом пожал руку Левину и на прощанье напомнил:

- Апеллировать к нашему начальству, то есть непосредственно к командующему, не рекомендую. У нас с ним насчет полетов ваших на спасательной машине общая точка зрения. Так что ничего, кроме неприятностей, от жалобы на меня не наживете. Договорились?

- Договорились! - согласился Александр Маркович.

- А военфельдшера я вам дам хорошего. У меня один такой есть на примете - стоящий парень и разворотливый...

Генерал легко взбежал по трапу на катер и помахал Левину рукой. У будки Александр Маркович почти столкнулся с Шереметом.

- Ну что, довольны? - спросил полковник с недоброй усмешкой.

- Пожалуй что да! - ответил Левин. - Хуже вас не пришлют нам начальника, вы и сами это знаете...

16

- И еще пройдитесь! - приказал Левин. - Мускулатуру свободнее! Корчиться не надо! Я лучше знаю, как вам надо ходить! Прямее, прямее, не бойтесь, ничего не будет!

Бобров прошелся прямее. Солнечные блики лежали на линолеуме под его ногами. Он старался ступать на них.

- Раз, два, три! Тут не тянет, в икре? Вот здесь, я спрашиваю, не тянет?

Летчик сказал, что не тянет. Потом они сели друг против друга и покурили. Левин протирал очки, Бобров думал о чем-то, покусывая губы.

- Будешь, будешь летать, - сказал Левин на "ты", - не делай такой вид, что тебе твоя жизнь надоела и что ты не хочешь торговать пивом в киоске. Есть такая должность - киоскер. Так вы, товарищ Бобров, не будете киоскером. Вы будете как-нибудь летчиком.

Бобров смотрел на Левина исподлобья, недоверчиво и раздраженно. В самом деле, иногда Левин не мог не раздражать. Чего он дурака валяет?

А Левин вдруг сказал грустно:

- Знаете, Бобров, мне иногда надоедает вас всех веселить и забавлять. И еще когда вы делаете такие непроницаемые лица. Посмотрите на него - он грустит, и посмотрите на меня - я веселюсь.

Летчик улыбнулся кротко и виновато.

- А я ничего особенного, - сказал он, - просто, знаете, скучно без самолета. Все наступать начнут, а я тут останусь. И главное, что сам виноват, вот что обидно. Не увидел, как он, собачий сын, из облака вышел. Надо же такую историю иметь. Хорошо, что вовсе не срубил, - плохой стрелок. Кабы мне такой случай, я бы сразу срубил. Нет, я б ему дал!

И, как бы наверстывая потерянное в разговоре время, он стал быстро ходить по ординаторской из угла в угол. Потом остановился и осведомился:

- Вот история, да? А ведь мне командующий сказал: "Теперь пойдешь на машину к подполковнику Левину. На спасательном самолете поработаешь".

Левин, стараясь сохранить равнодушие, промолчал.

- Так что вы теперь вроде мой начальник, - сказал Бобров.- Чем скорее подлечите, тем скорее летать с вами начну. Самолет-то готов?

- Разные доделки делают, - сказал Левин,- так, ерунду. В общем, можно летать хоть завтра.

И зашумел.

- Кто так ходит? Так ходить - все равно что лежать! Надо быстро ходить и аккуратно. Вот смотрите на меня. Вот я иду! Вся нога работает! Вся нога действует! Ничего не выключено! Ну-ка, сейчас же идите со мной! Дайте руку! Вот идут двое мужчин. Вот какая у них энергичная походка! Раз, два, три! Еще! Раз, два, три! Еще! Теперь быстро сядьте. В пояснице не болит? Нисколько? Сейчас вы отдохнете два часа и сегодня же начнете заниматься лечебной гимнастикой. Я к вам пришлю Верочку, это ее специальность.

Проводив Боброва до палаты, он надел старый, истертый, рыжего цвета реглан и отправился вниз - туда, где расчаленный тросами у самого ската на залив стоял огромный серый поплавко-вый самолет. Там, на ящике, покуривал Курочка и рядом с ним грелся, как большой кот на солнце, Калугин. Солнце здесь, за полярным кругом, еще вовсе не грело, но Калугин для самого себя делал такой вид, что греется, и даже ворчал в том смысле, что нынче сильно припекает и не пойти ли в тень.

- Привет! - сказал Александр Маркович. - Как идут наши дела? Кстати, я думал насчет красного креста. Все-таки имеет смысл нарисовать. Знаете, на фюзеляже и на плоскостях...

- Вы считаете? - спросил Калугин угрюмо и насмешливо.

- Я учился в Германии, - сказал Александр Маркович, - и немного знаю этот народ. Так невероятно, так дико себе представить...

- А вы не слишком задумывайтесь! - по-прежнему угрюмо посоветовал Калугин. - Сейчас не время задумываться. Всю эту сволочь, которая лезет к нам, надо бить беспощадно. Авось придут в себя...

- У меня был профессор-немец, - грустно и негромко продолжал Левин. Патологоанатом. Светлый ум и...

- Вот для него вы и хотите налепить на самолет красный крест? перебил Калугин. - Так он не увидит вашего креста. Потому что, если он порядочный человек, то сидит в концлагере и ждет, покуда мы его освободим. .. Во всяком случае, я лично не советую вам рассуждать насчет красного креста нынче...