Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина
В Маркучае прошли последние дни жизни сына поэта: Григорий Александрович умер в августе 1905 года и был похоронен близ строившейся ещё церкви – на его могилу легла плита из шведского чёрного гранита, выполненная по эскизу вдовы Варвары Алексеевны.
Вскоре церковь-часовня была освящена во имя Святой великомученицы Варвары. Над её входом, в каменном надвратном медальоне, золотом сияли строки молитвы «Отче наш…». Убранством церкви служили выполненный по эскизам Варвары Алексеевны иконостас и вышитые ею собственноручно иконы; обустроен был престол, велись службы.
Завещание
После кончины супруга Варвара Алексеевна решилась передать часть фамильных раритетов в Петербург, присовокупив к бесценным дарам письмо на имя директора Императорского Александровского лицея господина Соломона: «Ваше Превосходительство Александр Петрович! После смерти моего мужа Григория Александровича Пушкина остались кресло и столик, принадлежавшие А.С. Пушкину. Посылаю Вам эти вещи с покорнейшей просьбой поместить их в Пушкинский музей, рядом с бильярдными шарами и саблей, переданными моим мужем в 1899 году».
Турецкую саблю, украшенную чеканкой и накладным серебром, – особо почётную награду за подвиги на поле боя – поэт получил от графа Паскевича в завершении военного похода и взятия Арзрума и хранил её «памятником… странствования вослед блестящего героя по завоёванным пустыням Армении».
Позже наградная сабля поэта досталась его младшему сыну. Григорий Александрович поместил её в особый футляр с выгравированной на серебряной пластине надписью: «Турецкая сабля, подаренная на память гр. Паскевичем Александру Сергеевичу Пушкину 19 июля 1829 г. в Арзруме».
Долгие годы памятная сабля хранилась в Михайловском, но, свершив своё «путешествие» во времени и пространстве, вновь оказалась в Петербурге. И заняла, как встарь, прежнее почётное место – на стене пушкинского кабинета в доме на набережной Мойки.
Как и отрезок старинных гардин (занавесь ручной работы с вытканным золотой нитью узором на алом шёлке), что, преодолев долгий путь: Петербург – Михайловское – Маркучай – Париж, – очутился там же, откуда и был некогда вывезен, в последней петербургской квартире поэта.
В годы Первой мировой, облачившись в платье сестры милосердия и покрыв голову косынкой с красным крестом, Варвара Алексеевна всеми силами старалась облегчить страдания раненых, днями и ночами напролёт не смыкая глаз в военном госпитале. Правда, во время немецкой оккупации Литвы она принуждена была переехать в Петроград.
В революционном семнадцатом вернулась в усадьбу и… не узнала свой милый Маркучай. Горько было видеть царившую везде разруху: вырубленные окрестные леса, сожжённые близлежащие дачи, изувеченный старый усадебный парк, разграбленный дом. Похищены были любимые книги, картины, утварь. Безвозвратно исчезла и коллекция охотничьих трофеев Григория Александровича, коей он так дорожил.
Дом-музей в Маркучае – «пушкинское гнездо». Вильнюс.
Фотография автора. 2019 г. Публикуется впервые
Однако вскоре заботами хозяйки жизнь в Маркучае наладилась: в усадебном доме, приведённом в прежний порядок, провели электричество, установили телефон. В парке и саду зашелестели молодые деревца, вновь, как и прежде, расцвели многоцветьем клумбы, зазеленели газоны.
Не щадила Варвара Пушкина ни сил, ни средств для устройства в Вильне русской гимназии. В том важном начинании преуспела и её близкая подруга Любовь Поспелова, позже возглавившая новую гимназию. Со временем гимназия, этот островок русской культуры в Литве, благодаря ходатайству Варвары Алексеевны была названа именем Александра Пушкина. Воспитанницы пушкинской гимназии вспоминали свою попечительницу с неизменной любовью, ведь она спешила на помощь каждой из них, попавшей в трудную житейскую ситуацию.
Не обделил Бог Варвару Алексеевну талантами: она прекрасно рисовала (в юности даже брала уроки живописи в Париже), музицировала, вышивала. Но подлинной её страстью осталась живопись, и поныне дом-музей в Маркучае хранит её полные поэтики пейзажи и натюрморты.
Обладая многими дарованиями, Варвара Алексеевна не унаследовала одного – хозяйственного: на роль помещицы большого имения она явно не годилась. Было в ней что-то от Раневской, чеховской героини «Вишнёвого сада». Пользуясь добротой и доверчивостью Варвары Пушкиной, многие старались её обмануть, что, впрочем, не составляло особого труда. В результате из-за огромных долгов ей пришлось по частям распродавать усадебные земли, и тоже без малейшей для себя выгоды. Сдавались земельные участки и в аренду под строительство дач, посему территория усадьбы, подобно шагреневой коже, сжималась, зато число дачников в окрестностях Маркучая стремительно росло.
Но самое «непрактичное» деяние Варвары Пушкиной, и что делает ей особую честь, – она сумела сохранить усадьбу Маркучай. Перед тем как покинуть земной мир, позаботилась о судьбе любимой усадьбы, завещав её Русскому обществу в Вильно: «Дом в Маркучае не может отдаваться внаймы или в аренду, а всегда должен быть в таком состоянии, в каком находится теперь, при моей жизни, дабы в имении Маркучай сохранялась и была в попечении память отца… моего мужа, великого Поэта, Александра Сергеевича Пушкина, и дабы равно центр имения Маркучай, как и находящийся в нём жилой дом, в доказательство его памяти, всегда служил лишь культурно-просветительским целям».
…Декабрьским днем 1935 года в домашней церкви-часовне отпевали Варвару Алексеевну. Пришло проститься с бывшей хозяйкой Маркучая так много людей, которым она некогда помогала, что церквушка не могла вместить всех, – перед входом в часовню в скорбной тишине теснились гимназисты, прислуга, учителя, местные жители. Столь большим уважением пользовалась в округе Варвара Пушкина, что панихиду по ней совершал сам архиепископ Виленский и Литовский Феодосий.
…Не иначе как чудом в водовороте лет уцелели в Маркучае церковь-часовенка и фамильный погост, ведь над Литвой вихрем пронеслись две разрушительных войны: Первая мировая и Великая Отечественная… Сохранились и необычные памятники домашним любимцам, что поставлены рядом с погостом.
Камень в память четвероногих любимцев близ часовни Святой Варвары.
Фотография автора. 2019 г. Публикуется впервые
Сами камни – памятники собакам – редчайший образец минувшей усадебной культуры – стоят поблизости от семейной часовни во имя Святой Варвары, под сенью коей навеки упокоилась чета Григория и Варвары Пушкиных. И чудится, что явлен новый пример вечной собачьей преданности.
Трогательная надпись на камне сберегла клички собак и годы их службы семейству Пушкиных-Мельниковых: «Верному другу Бене! 16/29 августа 1921 г. Последний потомок Фаньки и Бойки от 1867 г.».
На втором уцелевшем памятном камне надпись почти стёрта, с трудом читается: «Жучекъ мой…» Супруги Пушкины души не чаяла в своих питомцах, а Варвара Алексеевна всегда уверяла, что «они никогда не предадут, потому что попросту этого не умеют». И по сей день верные стражи словно стерегут покой своих былых
