Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Нарвавшись на сильный встречный огонь белых, красные, немного отхлынув назад, готовились к новой атаке. В стороне Лефинки раздавались одиночные выстрелы Сибирского казачьего орудия и были видны наступавшие на нее цепи партизан. Неожиданно эти цепи остановились и стали постепенно пятиться назад. Вдали, со стороны Ляличей, показались стройные лавы оренбургских казаков. Они быстро двигались, охватывая фланг красных. Стрельба начала затихать. Противник везде поспешно отходил. Ивановка была спасена. Церковь догорала. Сгорели и деревянная изгородь, и сторожка. Остались стоять только столбы ворот, на перекладине которых продолжала висеть, всеми забытая, икона Божьей Матери.
Оренбуржцы на ночь остались в Ивановке. Красных нигде не было видно. Белые отдыхали после удачного боя.
Тяжело переживал, как передавали местные крестьяне, свою вторую неудачу под Ивановкой командир красных партизан – товарищ Шевченко. В Анучино, для поддержки его партизан, недавно прибыл регулярный красный отряд (два батальона 4-го Волочаевского полка). Командиры и комиссары этого отряда относились с пренебрежением к боевым качествам Шевченки и его подчиненных. Подсмеиваясь над ними, они говорили: «Не можете взять Ивановки – какие пустяки. Мы вам покажем, как нужно воевать». Уязвленный таким отношением к себе, он, только чтобы им доказать, предпринял вышеописанный налет на Ивановку и так осрамился.
На главном участке фронта, за Спасском, регулярные красные части, имея во всем большое преимущество, наступали. Белые под их давлением, переходя иногда в контрнаступление, медленно отходили. Из Анучина на этот раз в поход на Ивановку выступил недавно прибывший отряд регулярной Красной армии. Шевченку с его партизанами послали выбивать белых из Ляличей и Монастырища. На прощание начальник отряда сказал партизанам: «Увидите, как мы расправимся с этими белогвардейцами!»
Только три дня прожил спокойно Ивановский гарнизон после последнего налета Шевченки. В 4 часа утра 8 октября один из казаков-енисейцев вышел из избы на двор. За забором этого двора проходила наружная линия проволочных заграждений. Стояло тихое утро, но было еще совсем темно. До слуха казака долетел чей-то разговор, доносившийся из-за проволоки. Он прислушался. Говорили два человека по-корейски. Их было немало среди партизан, служили они и в Красной армии. Сомнения не было – красные уже были в селе. Осторожно, стараясь не привлечь их внимания, казак удалился и донес по начальству. Быстро и бесшумно, по поднятой тревоге, чины Ивановского гарнизона заняли свои позиции. Первое орудие, стоявшее на всякий случай в упряжке, выехало на позицию у школы и снялось с передка. Коней с передком отвели за избу во двор. Второе орудие стояло на своей оборудованной позиции. В десяти шагах ничего не было видно. Белые, ожидая атаки красных, притаившись, застыли за проволокой.
Едва на востоке заалелась заря, со стороны красных прогремели, один за другим, пять орудийных выстрелов, выпущенных батареей партизан, которая сразу после этого снялась с позиции и ушла на соединение к своим партизанам. Это был только сигнал к наступлению. Из травы около общественного амбара поднялись цепи красных и двинулись вперед – на волостное правление, занятое енисейцами. Стройно, как на параде, соблюдая равнение и дистанции, неся винтовки на ремне, двигались они. Впереди, каждый на своем месте, шли красные командиры. Все ближе и ближе их стройные ряды приближались к волости. Белые молчали. Войсковой старшина Бологов отдал строгий приказ – не стрелять без сигнала. Первая цепь красных подошла вплотную к рогаткам. Шедший впереди красный командир крикнул: «Проволока!» и, повернувшись к своим, громко подал команду: «Товарищи вперед!..» Раздался первый выстрел белых – Бологов взял его на мушку. Он упал, но красная цепь уже рвала проволоку. Заработали винтовки и пулеметы енисейцев. Второе орудие открыло огонь на картечь. Наступавшая цепь была сметена. За ней, быстро приближаясь, крича «Ура!», шли вторая и третья. Падали убитые и раненые… Цепи редели. «Вперед, товарищи!» – кричали комиссары и командиры. Красноармейцы упорно продолжали идти вперед. Но, немного не дойдя до рогаток, цепи красных, не выдержав больше, как-то сразу остановились и, отхлынув назад, залегли. Застучали их многочисленные пулеметы, осыпая градом пуль позиции белых. Наступали красные и на школу, которую обороняли сибирцы, и были также отбиты. Они били в лоб по двум главным опорным пунктам белых.
Шла ожесточенная перестрелка. Пули с воем и свистом осыпали одиноко стоявший между красными и белыми остов церковных ворот с иконой Божьей Матери, которую опять позабыли снять. Телефон со штабом генерала Бородина на этот раз исправно работал. Генерал Блохин, сообщив в штаб о своем положении, просил прислать поскорее выручку. Ему обещали.
Немного оправившись, красные произвели еще одну атаку на центр, и, потерпев вторично неудачу, они бросили две свои роты, которые занимали Красное Село, в тыл правого фланга белых. Одна из рот, перейдя речушку Ивановка, прошла через рогатки и, тесня цепь сибирцев, стала подниматься по косогору, заходя в тыл главным опорным пунктам Ивановского гарнизона. Победа красных была уже близка. Для белых защитников создалось очень серьезное положение. Генерал Блохин приказал орудию капитана Окоркова сняться с позиции у школы и выйти навстречу противнику, что было без задержки исполнено. Став на открытую позицию, капитан Окорков начал в упор расстреливать картечью цепи красных. Их бойцы дрогнули и стали отходить. Положение было восстановлено. Время шло… Бой продолжался… Запас винтовочных патронов у белых приходил к концу. Генерал Блохин опять снесся по телефону со штабом генерала Бородина. Ему снова пообещали прислать выручку – вернее, подбадривали. Посылать было некого.
Товарищ Шевченко на этот раз имел успех. Он крепко обложил оренбуржцев в Монастырище, а из Ляличей их выбил и занял село. Генерал Бородин на помощь отступившим послал пластунскую сотню с приказанием вернуться и занять обратно Ляличи. Что там точно происходило, было трудно разобраться
