Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов
Джеффри Робертс подводил итоги его премьерства: «Согласно официальной статистике, промышленное производство в 1930-е годы выросло на 850 процентов. Настоящие цифры, вероятно, были несколько ниже, но нет никаких оснований сомневаться в огромных масштабах индустриализации, результатом которой стало строительство тысяч заводов, новых плотин, каналов, шоссейных и железных дорог, рост городского населения на 30 миллионов человек. В значительной мере индустриализацией двигало военное производство, и произошло семидесятикратное увеличение производства вооружения за десятилетие, предшествовавшее началу Второй мировой войны»[323].
7 мая Политбюро утвердило новый состав Бюро Совнаркома под председательством Сталина. Его первым заместителем становился Вознесенский, заместителями Молотов, Микоян, Булганин, Берия, Каганович, Мехлис и Андреев. 15 мая в Бюро добавились Ворошилов и Шверник, 30 мая — Жданов и Маленков. Был ликвидирован Комитет Обороны при СНК, теперь само Бюро Совнаркома выглядело как Комитет Обороны. Таким образом, менее чем за месяц (и непосредственно перед началом войны) Молотов из главы правительства превратился в одного из дюжины его заместителей. Сталин в это время действительно сам занялся повседневными делами правительства, лично проводил заседания. Чадаев, сохранивший свою должность и при новом премьере, подтверждал, что «накануне войны заседания Бюро Совнаркома под председательством Сталина проводились регулярно в установленные дни и часы… В дальнейшем он установил порядок, по которому по очереди некоторые из его заместителей вели заседания Бюро Совнаркома. В частности, это поручалось Вознесенскому, Косыгину, Маленкову и Берии»[324]. Не Молотову.
В своем фактически инаугурационном выступлении 5 мая Сталин прибег к сравнению тогдашней обстановки с эпохой Наполеоновских войн, говорил о Германии как основном источнике опасности и призвал отказаться от «настроения благодушия и успокоенности, мобилизоваться, проникнуться боевым духом». Свидетели зафиксировали и не попавшее в официальное изложение замечание о неизбежности военного столкновения с Гитлером, а если нарком по иностранным делам и его аппарат «сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца — это наше счастье»[325]. Речь Сталина, всячески подчеркивавшего наступательную мощь Красной Армии, была и приглашением Берлину за стол переговоров, и вдохновляющим призывом к своим вооруженным силам. Несколько дней спустя в Красной Армии была возвращена фактически дореволюционная форма одежды. Были восстановлены традиционные дипломатические ранги послов и посланников, вместо полпредств появились посольства. 30 мая взамен упраздненного Комитета Обороны была организована постоянная Комиссия по военным и военно-морским делам при Бюро Совнаркома СССР в составе председателя Сталина, его заместителя Вознесенского и членов — Ворошилова, Жданова и Маленкова. Без Молотова, который более десяти лет КО возглавлял.
…Молотову неоднократно приходилось отвечать на вопрос о готовности СССР к войне.
Экономика страны в предвоенные годы делала рывок в рамках третьего пятилетнего плана. По утверждению Байбакова, за 3,5 года он был реализован по валовой продукции промышленности на 85 процентов (в том числе производство продукции группы «А» составило 90 процентов, группы «Б» — 80 процентов). По сравнению с 1913 годом национальный доход СССР в 1940 году вырос в 5,3 раза, объем произведенной промышленной продукции — в 7,7 раза, в том числе в машиностроении — в 30 раз, в электроэнергетике — в 24 раза, в химической промышленности — в 169 раз[326]. «Страна представляла гигантскую строительную площадку, где в среднем каждые сутки вступали в строй по два крупных промышленных предприятия. К началу войны возникло более 360 новых городов, ставших опорными базами индустрии, было введено в действие более 11 тыс. новых крупных заводов и других предприятий, которые давали три четверти всей промышленной продукции страны»[327]. Советская экономика уже не была маленькой по любым меркам. Один из самых известных современных теоретиков геополитики Джон Миршаймер оперирует таким показателем, как сравнительное богатство государств. Если принять за 100 процентов богатство пяти европейских держав, то в 1920 году на Великобританию приходилось 44 процента, Германию — 38 процентов, Францию — 13 процентов, Италию — 3 процента, Советскую Россию — 2 процента. К 1940 году соотношение заметно поменялось: доля Германии составляла 36 процентов, СССР — 28 процентов, Великобритании — 24 процента, Франции — 9 процентов, Италии — 4 процента[328].
Разработка нового мобилизационного плана шла с апреля 1940 года, он был утвержден правительством 12 февраля 1941 года. Количество частей и соединений постепенно доводилось до уровня военного времени. За два предвоенных года численность Красной Армии — без учета частей вне норм — выросла почти в три раза[329]. «Что касается профессионального обучения командиров всех степеней, то сотни тысяч их проходили хорошую школу более чем в двухстах военных училищах Красной Армии и Военно-Морского флота, в девятнадцати академиях, на десяти военных факультетах при гражданских вузах, семи высших военно-морских училищах… Накануне войны на военных кафедрах слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывающая опыт начавшейся Второй мировой войны»[330], — писал Георгий Жуков. Как отмечал Мерецков, «вновь назначенные командующие, командиры и начальники штабов в своем абсолютном большинстве обладали высокими качествами; многие из них приобрели опыт в боевых действиях в Испании, на Халхин-Голе и в Финской кампании»[331]. Насколько лучше справились бы с управлением войсками репрессированные военачальники времен Гражданской войны — проверить невозможно.
Ассигнования на оборону выросли с 40 миллиардов рублей и 25,6 процента от бюджета страны в 1939 году до 56 мил лиардов (32,6 процента) в 1940-м и 71 миллиарда (43,4 процента) — в 1941 году[332]. «Перед войной ежегодный прирост продукции всей промышленности равнялся в среднем 13 процентам, а оборонной индустрии — 39 процентам»[333], — отмечал маршал Тимошенко. К лету 1941 года на Урале, в Поволжье, Западной и Восточной Сибири была размещена почти шестая часть всех военных заводов страны. По некоторым видам вооружения и боеприпасов они производили свыше трети продукции всей оборонной промышленности[334]. К 1 июня 1941 года на вооружении у Советского Союза находилось 23 106 танков, из них 18 691, или 80,9 процента, были новыми либо не нуждались в ремонте. «В последние годы широко обсуждалась проблема “устарелости” советских танков в
