Александр Бушков - Сталин. Схватка у штурвала

Каков пассаж! Крупская сама признает, что завещание — никакое не завещание. Что настоящее завещание в последних статьях, писанных Лениным еще собственноручно, а не в записанных кем-то «диктовках» под неведомо кем данным названием «Письмо к съезду»…

Надежда Константиновна виляла, путала, хитрила… Ни единая живая душа, кроме нее, не слышала, что именно Ленин просил сделать с этим «Письмом к съезду», так что полагаться приходилось исключительно на слова Крупской. А она виляла! В мае 1923-го говорила, что «Письмо» следует передать только в ЦК, да и не письмо к съезду это, а «завещание». Но через год она начинает твердить прямо противоположное: это не «завещание», а «письмо», которое, согласно последней воле Ильича, следует передать съезду… А ещё через два года начала талдычить, что необходимо «доведение до партии этого документа». И проговаривается вовсе уж простодушно: «Я… считала, что форма зачитать на съезде наиболее подходящая. ПРЯМОГО УКАЗАНИЯ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА ОТНОСИТЕЛЬНО ФОРМЫ НЕ БЫЛО».

Короче говоря, Ленин написал то ли письмо, то ли завещание, но его истинное завещание совсем не в этом завещании, которое нужно передать то ли в ЦК, то ли съезду партии, то ли всей партии — причем точных указаний Ильич не оставил…

Окончательно завралась порфироносная вдова… Должно быть, уже тогда многие прекрасно понимали, что с этим письмом-завещанием дело весьма нечисто. И XIII съезд ВКП(б) принял трезвую и взвешенную резолюцию. Вот три её первых пункта:

1. Письмо В. И. Ленина в части первоначальных характеристик могло иметь актуальное значение в тот момент, к которому оно относилось и в той обстановке, в которой находилась партия к моменту написания писем в связи с болезнью В. И. Ленина.

2. В части персональных оценок опыт истекшей работы партии и, в особенности, партдискуссии показал, что руководящая группа ЦК, за исключением Троцкого, вполне правильно руководила политикой партии и умела сплотить всю партию вокруг ЦК.

3. Опасения В. И. Ленина о том, что генеральный секретарь партии т. Сталин по своему характеру может неправильно использовать свою власть, не подтвердились.

Кто бы ни состряпал «завещание» — сделать это могли только Троцкий с Крупской. Они своей цели не добились. Сталин остался на прежнем месте в прежней должности, а вот Троцкого изрядно потеснили. Смешно думать, что этому решению съезда партия была обязана «всевластием» Сталина — в то время он был бесконечно далек от того, чтобы быть единоличным диктатором. До большого террора и «единогласного одобрения» еще оставались годы и годы. Всё руководство ВКП(б) пребывало в полном здравии и при реальной власти — немалое количество крупных, авторитетных деятелей, ярких индивидуальностей, личностей, вождей, трибунов…

И на многое они смотрели совершенно иначе, чем Сталин. Это необходимо уяснить, чтобы понять последовавшее, в том числе и репрессии 1936–1937 гг.

В том случае, если в партии, в советском аппарате, в армии полнейшее единодушие и строжайшее подчинение генсеку, сталинские репрессии и в самом деле выглядят то ли бредом параноика, то ли произволом сатрапа: только сумасшедший или законченный тиран начнет уничтожать по ложным обвинениям тех, кто ему преданно подчиняется, не имеет собственного мнения, никаких разногласий…

Но в том-то и соль, что реальное положение дел не имело ничего общего с измышленной Хрущёвым и его холуями благостной картинкой полного единомыслия и всеобщего подчинения. Не было ни тени единомыслия, преданности, спокойствия!

Против Сталин шла борьба, и борьба жесточайшая! И самым опасным было то, что выступавшие против него люди были яркими, сильными, очень деятельными. Это не схватка карликов с великаном или мордобой, учиняемый циничным хамом кучке безобиднейших книгочеев. Ничего подобного. Все обстояло как раз наоборот.

Это была драка нескольких медведей в одной берлоге — и все как на подбор, оказались сильными, свирепыми, клыкастыми, и все до одного готовы были драться насмерть! Сошлись могучие, сильные, не знающие жалости и не понимающие, что такое отступление, звери.

И ставки были невероятно велики!

2. Министерство мировой революции

Сталина слишком многие, не понимая, о чём, собственно, говорят, обвиняют в том, что он «жаждал» власти. Но ведь в стремлении к власти нет ничего постыдного, плохого, отрицательного!

Так уж устроен человек во все века, в любых странах, при любых режимах, что он стремится занять в той или иной области как можно более высокое положение. Это естественное свойство и человеческой природы, и общества. Везде, где существуют системы, структуры, предоставляющие своим членам возможность подниматься вверх по служебной лестнице (неважно, армия это, разведка, министерство соцобеспечения или общество книголюбов), означенные члены стремятся подняться выше. Само по себе это стремление — вещь понятная и никак не заслуживающая порицания.

Другое дело, что мотивы, побуждения и методы могут быть абсолютно разными, от простительных до неприемлемых…

Допустим, в некоей дивизии служит полковник, который, что вполне естественно, мечтает стать генералом. Для этого он неустанно, прилагая все силы и время, выводит свой полк в самые лучшие и передовые. Повернется ли у кого-нибудь язык его осуждать за подобные стремления? В особенности, если он и впрямь достоин генеральских погон?

Есть и второй полковник. Этот гораздо менее профессионален и далеко не так толков, но он прекрасно изучил привычки начальства и вьюном вьётся вокруг командира дивизии: подарки дарит, бытовые проблемы решает, коньячок преподносит, устраивает вечеринки в бане со сговорчивыми девочками, с которыми расплачивается из своего кармана. Он гораздо хуже второго, согласитесь, — потому что добивается нечестными методами поста, которого по профессиональным качествам более достоин первый.

Есть ещё и третий, вовсе уж бездарный командир. Но он пишет политические доносы на первого, подстраивает компрометирующие ситуации: напоит, например, и вытолкнет на улицу так, чтобы тот попался офицерскому патрулю или вышестоящему начальству, украдкой напакостит, как может. Банные развлечения второго он тайком снимает на пленку и подсовывает ее начальству, копая тем самым и под командира дивизии. Или, наоборот, женится на перезрелой и страшненькой комдивской дочке. А то и атропина подольёт в чай солдатам конкурента, чтобы те на состязаниях по стрельбе оскандалились…