Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
— Зачем Вам, Пинхас, две станции!? Хватит одной.
— Завтра мы не получим мазута, и станцию придётся остановить. Без электричества станет вся промышленность Хайфы. А вода в Иордане текла, течёт и будет течь всегда. Когда мы её построим, станция в Хайфе станет резервной и будет работать только в часы высокой нагрузки в нашей сети.
— Хорошо, я подумаю, — сказал Рединг.
Рутенберг прекрасно понимал, что передача электроэнергии от новой станции до хайфской промзоны связана с большими потерями. Потребуются несколько высоковольтных линий. А вдобавок, жалобы арабов. Опоры поставлены на их частных земельных участках, на кладбищах, во владениях мусульманского религиозного совета «Вакф» и ещё множество претензий. Но они требуют подключения к электрической сети их плантаций. И безапелляционно заявляют, что, в противном случае, линии электропередач будут валить. Конечно, станция хороша, когда расположена среди её потребителей. Ничего не поделаешь, евреи селятся вдоль побережья. Они любят море.
Намерение построить новую гидроэлектростанцию между Хулой и Кинеретом натолкнулось на серьёзные проблемы и в Эрец-Исраэль. Власти противились этому, цена её и экономическая целесообразность вызывали сомнение. А тут ещё её столкновение с проектом осушения Хулы. Совет директоров его план не поддержал. С большим сожалением Рутенберг согласился отложить её строительство. А в конце декабря 1935 года из Лондона пришло сообщение о смерти лорда Руфуса Дэниэла Айзекса, маркиза Рединга. Смерть друга была для Рутенберга очень болезненна. Председателем правления электрической компании стал Герберт Сэмюэл.
Станцию в Хайфе компания построила быстро. Уже через год на берегу залива стояли её красивые здания. В одно из них перебрались из Тель-Авива главные офисы электрической компании. Количество потребителей росло, и скоро потребовалось установить на станции ещё одну турбину.
А на следующий год в Палестине снова вспыхнули беспорядки. Опасения, что правительство намерено разделить страну и что линии из Нахараим в Тель-Авив будут повалены, заставили Рутенберга разработать проект новой станции. Она должна была расположиться на правом берегу реки Яркон, в её устье, на территории площадью сто дунамов. На левом берегу Яркона уже начались работы по строительству морского порта, который он предложил здесь соорудить несколько лет назад. Рутенберг с горечью подумал, что дизельная станция навсегда похоронит его мечту построить здесь гидроэлектростанцию. Но арабы не желали продавать свои земли. Тель-Авив строился и расширялся, и станция, возведённая в городе в начале двадцатых годов, не могла бы обеспечить электроэнергией всех его потребителей. Да и положение в стране не давало ему возможности принять другое решение. Его не покидало чувство тревоги и сознание быстротечности времени. Станция была большим предприятием. Он нанял на строительство около тысячи рабочих. Как и в Нахараим, Рутенберг почти каждый день пребывал на стройке и делал всё, чтобы ускорить её завершение. Как было решено после политической бури в Великобритании, заказы на всё оборудование и материалы для станции он разместил на её предприятиях. Поставки задерживались. Рутенберг обратился в министерство колоний с просьбой помочь ему оказать давление на них. Он аргументировал его «соображениями безопасности», и Верховный комиссар признал справедливость его требований.
Ещё одним препятствием стали конфликты между организациями рабочих. Его безуспешная попытка два года назад примирить их бумерангом ударила по стройке. Противостояние двух профсоюзов задерживало и затрудняло работы. Но теперь он знал, что делать. Рутенберг пригласил к себе домой их представителей.
— Вы, конечно, знаете о моей попытке вместе с Бен-Гурионом и Жаботинским добиться соглашения между вами, — сказал он, обведя их пронзительным взглядом. — Тогда профсоюзы не сочли нужным договориться. Они не смогли преодолеть политические и идеологические противоречия во благо страны. У нас сегодня та же история. Но я не потерплю ваших распрей на строительстве. Я требую прийти к соглашению.
Они его поняли и потупили взоры. Он заставил их говорить. Вначале он принял участие в обсуждении. Когда он убедился, что стороны пытаются найти решение проблемы, Рутенберг пожелал всем успеха и уехал на объект. На следующее утро он нашёл этих представителей и спросил о ходе переговоров. В детали намечающегося соглашения он не вмешивался. Он опять собрал их у себя дома. Когда они столкнулись с проблемами и переговоры оказались на мели, он снова пригласил всех в свой дом. В конце концов, стороны пришли к компромиссу. Разговоры о разделе страны и арабские беспорядки способствовали этому. Да и волнения среди рабочих после убийства Арлозорова к этому времени уже улеглись. Рутенберг был доволен. Он не стремился превратить договорённости в основу мирного соглашения ишува. Ему хватило переживаний за провал его соглашений, которые он разработал с Жаботинским и Бен-Гурионом. Он добился своего, как предприниматель. Ему нужно было только устранить препятствия, мешавшие закончить строительство в срок. Через год оно завершилось, а в начале 1938 года станция была введена в эксплуатацию.
На Ближнем Востоке ещё не было тогда зданий такого размера и красоты. Рутенберг предложил назвать электростанцию именем Рединг в честь умершего два года назад председателя совета директоров лорда Рединга.
Часть IV
Глава I. Арабское восстание
Инициатива пятерых
Дела компании вынуждали Рутенберга время от времени приезжать в Иерусалим. Верховный комиссар Артур Ваучоп всегда охотно его принимал. Он, глава мандатного правительства Эрец-Исраэль, прекрасно сознавал особую роль управляющего электрической компании в порученной ему стране. Поэтому он всегда шёл навстречу его просьбам, а в случае необходимости решение вопроса поручал начальнику отдела общественных работ.
Рутенберг в Иерусалиме навещал и своего друга Ицхака Бен-Цви. Ицхак после ухода Пинхаса из Национального комитета уже пять лет был его председателем. Заезжал он и к
