Иван Болдин - Страницы жизни

- Дела, дорогая, дела, - говорю уверенным голосом, без всякого намека на серьезность положения, точно еду на очередные учения, а не на войну. Прощаюсь, уверяю, что все будет хорошо, и покидаю дом.

На аэродроме к вылету готовы два самолета СБ. В один садимся я и мой адъютант лейтенант Крицын, в другой - капитан Горячев из отдела боевой подготовки и офицер оперативного управления штаба. Прощай, Минск! Может, на очень короткое время, а может, и навсегда. Война беспощадна, она не считается с нашими желаниями.

Берем курс на Белосток, навстречу врагу, навстречу суровым испытаниям. Лететь трудно. Нас атакуют "мессершмитты", посылая вдогонку пулеметные очереди. Бывают минуты, когда кажется, что вот-вот наступит конец. Но, к счастью, нашу машину ведет опытный летчик. Как только замечает, что к нам пристраивается вражеский истребитель, а иногда и не один, пилот мгновенно бросает машину вниз и, искусно маневрируя, ускользает от противника.

Но вот машина делает резкий крен на левое крыло и идет на посадку.

Но почему же не видно другого самолета? Неужели он погиб? К счастью, и эту машину вел превосходный летчик. Минут через пять он тоже благополучно приземлился рядом с нами.

Мы сели в тридцати пяти километрах от города, между Белостоком и Волковыском, и в двух километрах южнее основной магистрали. Выхожу из самолета. На аэродроме что-то сооружают. Среди работающих военные и гражданские лица.

- Товарищ генерал, посмотрите,- говорит адъютант и показывает на пробоины в самолете. Их оказалось более двадцати. В другой машине та же картина. Молодцы наши летчики, славно потрудились, с честью выдержали суровый экзамен в первый же день войны.

С группой офицеров иду на метеостанцию. Отошли не более двухсот метров, когда в небе послышался шум моторов. Показалась девятка гитлеровских пиратов. А на аэродроме нет никаких зенитных средств, чтобы отогнать их.

Вражеские самолеты снижаются и без помех сбрасывают бомбы. Взрывы сотрясают землю. Горят машины. Огненные языки лижут и наши два самолета...

На счету каждая минута. Нужно спешить в 10-ю армию. Легковой машины на аэродроме нет. Беру полуторку. Приказываю выделить группу бойцов. Теперь нас двенадцать человек. Сажусь в кабину, даю указание шоферу ехать в Белосток.

- Товарищ генерал, туда ехать опасно. Минут за двадцать перед вашим прилетом на дорогу спустились немецкие парашютисты,-сообщает начальник аэродрома.

Известие не из приятных. И все же надо ехать. Покидаем аэродром. В воздухе неимоверная духота. Пахнет гарью.

В горле пересохло. Отпиваю из фляги несколько глотков. Но вода теплая и совсем не освежает.

Наконец выехали на магистраль, ведущую в Белосток. Через ветровое окно видно, как с запада приближаются полтора десятка немецких бомбардировщиков. Летят низко, с вызывающей дерзостью, точно полновластные хозяева нашего неба. На фюзеляжах четко видны пауки фашистской свастики.

Жестокая война началась. Но разве это война? Нет, пока что это безнаказанный бандитизм. А для нас главное - в этой суровой действительности не пасть духом.

Наша полуторка мчится по оживленной автостраде. Но это не обычное оживление. То, что мы видим на ней, больше походит на сутолоку совершенно растерянных людей, не знающих, куда и зачем они идут или едут. Остановил одну группу.

- Куда держите путь?

- На Волковыск.

- Кто такие?

- Рабочие из отрядов, строивших укрепленный район. Там, где мы работали, и земли не видать. Все в огне,- говорит средних лет мужчина с утомленным лицом.

Показалось несколько легковых машин. Впереди "ЗИС-101". Из его открытых окон торчат широкие листья фикуса. Оказалось, что это машина какого-то областного начальника. В ней две женщины и двое ребят.

- Неужели в такое время вам нечего больше возить, кроме цветов? Лучше бы взяли стариков или детей,- обращаюсь к женщинам. Опустив головы, они молчат. Шофер отвернулся, - видно, и ему стало совестно.

Говорю это, а сам прекрасно понимаю: они растили эти фикусы, ухаживали за ними, чтобы украсить свою жизнь. А теперь везут их с собой просто потому, что не успели как следует понять случившееся. Пожалуй, и винить этих женщин трудно. Ведь, покидая родной кров, они были убеждены, что уезжают на короткое время, что скоро вернутся домой. Вот и решили: зачем же пропадать цветам?

Наши машины разъехались. В небе снова шум моторов. Показались три бомбардировщика. Они снизились почти до двухсот метров и начали в упор расстреливать идущих и едущих по шоссе. Люди бегут. Но куда? Где найти спасение, когда наглые гитлеровцы, сея смерть, гоняются чуть ли не за каждым человеком?

И нашу полуторку прошила пулеметная очередь, за ней другая, третья. Шофер убит. Я уцелел, едва успев выскочить из кабины. Подхожу к кузову. Кроме порученца и адъютанта, в живых никто не остался. Погиб и капитан Горячев. Пулеметная очередь, точно клинком кавалериста, рассекла ему голову. Трудно поверять, что не стало этого всегда веселого, жизнерадостного человека, превосходного офицера.

Недалеко вижу тот самый "ЗИС-101". Подхожу к нему. Женщины, дети, шофер убиты. Но по-прежнему из окна выглядывают вечнозеленые листья фикуса. Молча отошел к своей машине. Лейтенант Крицын кивает на мою руку. Она в крови. Даже не заметил, как ранило. Сделал перевязку носовым платком.

- А это что у тебя? - обращаюсь к адъютанту, показывая на его щеку. Оказывается, и он не почувствовал, как обожгло пулей.

К нам подошла группа офицеров. Это были слушатели Военной академии имени М. В. Фрунзе. Они находились на стажировке и вот теперь оказались в неопределенном положении. Приказываю вырыть могилу и похоронить капитана Горячева и других погибших товарищей. Несколько минут молча постоял около убитых.

На шоссе показалась "эмка". В ней инженер одной из строек укрепленного района под Белостоком. Говорит, что там все разгромлено. Предлагаю инженеру привести в порядок мою полуторку, а сам беру его машину и продолжаю путь в 10-ю армию. Нужно попасть туда как можно быстрее.

Восемнадцать часов. Яркое солнце освещает дорогу. Километр за километром продвигаемся вперед. Нет-нет и снова вдоль шоссе проносятся гитлеровские самолеты, сопровождая нас, точно почетный эскорт.

Скоро и Белосток. Навстречу тянутся войска, идет гражданское население.

Штаб армии был в городе. Но где он сейчас? Война все перепутала. Встречные офицеры ничего толком не знают. Впечатление такое, что командование армии потеряло связь с частями. Да это и понятно, если учесть, что удар немцев был внезапным и сильным. Наконец все-таки разыскал штаб армии. Но застал там только начальника тыла. Говорит, что командующий и основной состав штаба выехали на КП. Узнаю его месторасположение и направляюсь туда.