Мартин Гилберт - Черчилль. Биография
17 апреля американские войска вошли в Нюрнберг, город довоенной триумфальной победы Гитлера на выборах. На следующий день в палате общин Черчилль зачитал некролог Рузвельту. Было объявлено, что Рузвельт «заканчивал разбирать почту», когда его настигла смерть. Черчилль сказал: «Дневная порция работы была сделана. Как говорится, он умер на боевом посту, как на боевом посту сейчас его солдаты, летчики и моряки, бок о бок с нашими по всему миру выполняющие свой долг. Он провел страну через все опасности и через самые тяжкие труды. Победа осветила его деятельность. Завидная смерть».
Теперь Черчиллю предстояло выстраивать отношения с преемником Рузвельта, Гарри Трумэном, с которым он никогда раньше не встречался. Благодаря ежедневному обмену подробными телеграммами у Черчилля сложилось впечатление, как он сказал Идену 20 апреля, что «этого нового человека Советы не запугают». Но неумолимое продвижение Красной армии нельзя было остановить. 21 апреля передовые части советских войск подошли к пригородам Берлина. В этот же день правительство СССР подписало договор о взаимопомощи с люблинским правительством. В отношении Польши, как и в отношении Югославии двенадцать лет назад, ялтинские соглашения оказались перечеркнуты.
Неизбежное поражение Гитлера вызывало противоречивые чувства. По мере того как американские войска продвигались в глубь Германии, они встречали концентрационные лагеря с тысячами трупов и тысячами изможденных, голодающих и измученных людей, свидетельствующих о зверствах нацизма. Как только Эйзенхауэр сообщил об этом по телефону Черчиллю, тот направил многопартийную парламентскую делегацию в крупнейший из обнаруженных на тот момент концлагерей – Бухенвальд, а 24 апреля обеспечил распространение сделанных там фотографий в кабинете министров. «Мы все здесь в потрясении от кошмарных свидетельств немецких зверств», – написал он Клементине.
25 апреля Черчиллю передали, что ближайший сотрудник Гитлера Генрих Гиммлер желает начать переговоры с союзниками за спиной Гитлера. Черчилль тут же позвонил Трумэну. Они впервые разговаривали напрямую. Оба согласились, что никакого «поэтапного» прекращения войны с немцами не будет. Германия должна прекратить войну с Британией, Соединенными Штатами и Советским Союзом одновременно. В этот же день американские и советские войска встретились на Эльбе. Третий рейх оказался разрезан пополам. На следующий день, узнав из доклада посла, что британские войска в Бельгии пытаются захватить наследника Габсбургов, Черчилль телеграфировал послу, что в задачи британской политики не входит «охота» за эрцгерцогом и объявление бывшей австрийской монархии «преступной организацией».
Черчилль также написал в телеграмме: «Я лично, пережив все эти европейские волнения и тщательно изучив их причины, пришел к выводу, что если бы союзники за столом мирных переговоров в Версале не решили, что свержение династий – это путь к прогрессу и если бы они позволили Гогенцоллерну, Виттельсбаху и Габсбургу вернуться на свои троны, то не было бы и Гитлера». Черчилль добавил, что «для немецких военных после Версаля «коронованный Веймар», в отличие от Веймарской республики, мог бы в 1919 г. представлять символический центр».
29 апреля Черчилль сделал последнюю попытку уговорить Сталина не навязывать свою волю Польше и Югославии. «Не самое приятное ощущение, – написал он, – вызывает будущее, в котором вы и страны, в которых вы доминируете, плюс коммунистические партии во многих других странах окажутся на одной стороне, а те, кто поддерживает англоязычные страны, их союзников или доминионы, – на другой. Совершенно ясно, что это расколет мир и что все мы, лидеры каждой из сторон, окажемся опозоренными перед лицом истории. Наступление длительного периода подозрений, взаимных оскорблений и враждебной политики станет катастрофой, подрывающей перспективы развития и процветания народов всего мира, достижимого только благодаря нашему триединству».
Черчилль надеялся, что в его телеграмме нет ничего, что могло бы невольно задеть Сталина. «Прошу вас, друг мой Сталин, не умалять значения расхождений, появляющихся в результате событий, которые вы можете посчитать незначительными для вас, но которые являются символически важными для англоязычных демократий».
Вечером московское радио объявило, что после вступления советских войск в Вену создано временное австрийское правительство. С западными союзниками никто не советовался по его составу; им даже не позволили направить делегацию в город. Черчилль в очередной раз выразил протест, и его поддержал Трумэн.
Вечером в Чекерсе после ужина Черчилль смотрел фильм «Микадо», когда позвонил генерал Александер. Он сообщил, что немецкие армии в Италии безоговорочно капитулировали. Война в Италии закончилась. В Центральной Европе войска Эйзенхауэра вышли к Дунаю в районе Линца. Черчилль призвал Трумэна позволить им продолжить движение дальше, в Чехословакию. «Нет сомнений, – телеграфировал он американскому президенту 30 апреля, – что освобождение вашими войсками Праги и максимально возможной территории Западной Чехословакии будет иметь решающее значение для послевоенной ситуации в ней и окажет влияние на судьбу соседних стран. С другой стороны, если западные союзники не сыграют значительной роли в освобождении Чехословакии, эта страна пойдет по пути Югославии».
Призыв Черчилля опять запоздал. Эйзенхауэр уже проинформировал советское верховное командование, что дальше Линца не пойдет. Американцы также обещали отвести свои войска в Германии на 220 километров от их передовых позиций, поскольку они оказались на территории, определенной в Ялте как советская зона оккупации. 30 апреля в телеграмме Трумэну Черчилль попытался по возможности отсрочить этот отвод. Кроме того, он настаивал, чтобы западные союзники заняли Истрию, которая в противном случае окажется под влиянием коммунистического режима Тито. Трумэн, не отступая от соглашений, определяющих будущие зоны оккупации Германии, согласился с предложением Черчилля в отношении Истрии. Войска западных союзников сделают все возможное, чтобы занять Триест и удержать его: «Нет необходимости получать предварительное согласие русских», – сказал Трумэн Черчиллю. Но в этот день югославские партизаны уже вели бои в Триесте; первые новозеландские части могли оказаться там не ранее чем сорок восемь часов. «Никакого насилия нельзя допустить, за исключением самообороны, – телеграфировал Черчилль Александеру. – Разбирательства с Тито должны происходить за столом мирных переговоров, а не на поле боя».
В то время как последний уголок довоенной Италии оказался под контролем югославов и англо-американцев, Муссолини, некогда старший партнер итало-германской оси, был пойман итальянскими партизанами и казнен. Через два дня, вечером 1 мая, радио Гамбурга объявило, что Гитлер мертв. Черчиллю незамедлительно доложили об этом. «Как видишь, – телеграфировал он Клементине, все еще находящейся в Советском Союзе, – оба наших главных врага мертвы». Гитлер покончил жизнь самоубийством.
Вечером 2 мая Черчилль спокойно ужинал с двумя подругами довоенных лет – леди Джульет Дафф и Венецией Монтегю. Еще одним гостем был Ноэль Коуард. Он позже вспоминал, как ближе к концу ужина, во время которого Черчилль пребывал в самом благодушном настроении, его и обеих леди внезапно поразила мысль, что они находятся в обществе человека, благодаря предвидению, мужеству и гениальности которого победоносно заканчивается эта война. «Эмоции захлестнули нас, – писал он. – Не обменявшись ни словом, но одновременно, словно долго репетировали, мы все втроем встали и выпили за здоровье мистера Черчилля».
На следующий день у Черчилля было несколько поводов испытать удовлетворение. Утром пришел капитан Пим сообщить, что британские войска взяли Рангун. Позже в этот же день войска Монтгомери стремительно вышли к Балтийскому морю в районе Любека, отрезав русских от Дании. Дело было в том, что на основании ряда разведывательных данных стало ясно, что Дания является кульминационной точкой наступления Красной армии на Балтике. Черчилль сообщил Идену, что Монтгомери занял Любек, имея в запасе «всего 12 часов». К вечеру пришли еще более захватывающие новости. Адмирал фон Фридбург, представляющий преемника Гитлера адмирала Деница, вместе с тремя другими представителями немецких вооруженных сил, прибыл в штаб-квартиру Монтгомери в Люнебург, к югу от Гамбурга, чтобы вести переговоры о капитуляции Германии.
Полное поражение Германии стало очевидным. 3 мая более 500 000 немецких солдат сдались Монтгомери, а 4 мая Черчилль телеграфировал Клементине, что «их примеру сегодня последовало еще более миллиона. В Италии Александер тоже взял миллион военнопленных. Все немецкие войска на северо-западе Германии, в Голландии и Дании готовы сдаться завтра утром. Тем не менее, – добавил Черчилль, – за всеми этими триумфами кроется опасная политика и смертельные международные распри».
