Франсуа де Жоффр - Нормандия — Неман
Лютый мороз не прекращается. Снег скрипит под ногами. Время от времени украдкой смотрим на термометр: выше отметки минус 25 градусов температура не поднимается, но часто падает до минус 30. Опускаем наушники меховых шапок, как можно меньше стараемся выходить на улицу. 15 февраля, в одиннадцать часов утра, мы все выстраиваемся у маленькой березовой рощи, около сверкающих под бледными лучами февральского солнца только что прибывших замечательных машин Як-9 с 37-миллиметровой пушкой. Серая окраска фюзеляжа, алая кровь советских звезд, окрашенная в три цвета французского флага носовая часть самолета — все это удивительно контрастирует с ослепительной белизной снежной равнины.
В безоблачном небе слышится шум мотора: это летит «Дуглас» из Москвы. Самолет садится на нашем аэродроме, из него выходят русские генералы Шиманов и Левандович и французский генерал Пети. Через некоторое время начинается торжественное построение и церемония вручения орденов. Командир толка Пуйяд, капитан Бегэн, лейтенанты Альбер, Лефевр и де ля Пуап награждаются советскими орденами Боевого Красного Знамени. Младшим лейтенантам вручают ордена Отечественной войны I степени. Фуко, Жанель и Матис, которые в это время находились в госпитале, награждены орденами Отечественной войны II степени. Посмертно этим же орденом и французским орденом Почетного Легиона награждены погибшие: Леон, Бальку, Дени, Бон и Ларжо.
В морозном воздухе звучит Марсельеза, затем новый русский гимн, величавый и мужественный, с ярким патетическим звучанием. На мачте развеваются французский и русский флаги. Их цвета резко выделяются над окружающей нас белой равниной. Официальная церемония окончена. Предстоит дружеское празднество. Взяв меня под руку, Марши говорит:
— Вечером едем в Тулу. В Доме Красной Армии будет бал.
— А на чем поедем?
— На попутных…
Такой способ передвижения мне не особенно нравится. Однажды я забрался в кузов попутного грузовика и оказался в соседстве с гробом. Везли покойника на кладбище. Это несколько испортило мне настроение в тот вечер.
Вечера в тульском Доме Красной Армии были очень приятны. Расположенный в центре Тулы — города с населением более трехсот тысяч человек, — ДКА привлекал всю молодежь города и всех военных из гарнизонов, расположенных в черте города и его окрестностях. Почти каждый вечер начиная с семи часов перед входом собирается большая толпа. В вестибюле оставляют пальто, шинели, перчатки, кашне, галоши и валенки. На первом этаже расположены зрительный зал и зал для танцев. В буфете можно выпить пива, а иногда и водки. Здесь бывают спектакли, концерты, выступают певцы и народные ансамбли. Сюда не раз приезжала знаменитая московская балерина Лепешинская, которая исполняла адажио из балета Чайковского «Лебединое озеро». Мы часто слушали здесь выступления ансамбля песни и пляски Красной Армии. Советское командование всегда уделяло много внимания досугу солдат как на фронте, так и в тылу. После представления обычно начинались танцы под аккордеон. Танцевали больше вальсы. Когда не хватало девушек, нередко можно было видеть танцующих парами солдат. Для каждого русского танец является занятием важным и значительным. Гражданский или военный, мужчина или женщина, юноша или пожилой человек — все кружатся в быстром ритме.
В этот вечер «Нормандия» имеет определенный успех.
— Пошли, твоя очередь, — обращаюсь я к одному из стоящих рядом со мной летчиков. — Видишь, в углу стоит молодая женщина, военврач…
Танцует она изумительно.
Летчик спешит туда. Я же попробую пригласить на танец стоящую у стены высокую брюнетку. Только бы она согласилась… Иногда из-за застенчивости девушки отказываются. Именно здесь во время одного из этих танцев Лоран познакомился с очаровательной Ритой, с которой он потом обручился за десять минут до своего отлета в Париж.
А эти чудесные беседы со студентками, многие из которых прекрасно знают Золя, Бальзака и Ромэна Роллана. Они нередко ставили меня в тупик. Французская литература здесь в почете.
Если вечера были очень приятны, то возвращения были совсем не из приятных. Часто мы опаздывали на предоставленную нам машину и приходилось добираться пешком по мрачному, нескончаемому бульвару, который тянется через весь город с севера на юг. Перебирались через реку по льду. Проходили мимо монументальных ворот оружейного завода, который работал днем и ночью и производил, в частности, армейские пистолеты ТТ.
Обычно нужно было шагать добрых два часа, чтобы добраться до будки нашего часового. Укутанный в длинный тулуп, он обычно встречал нас громким возгласом:
«Кто идет?»
— «Нормандия», полк, французский летчик, — старались мы отвечать как можно быстрее, потому что в России часовые не медлят и стреляют…
В один из вечеров со мной произошел трагикомический случай, который мог бы окончиться для меня весьма печально. На следующий день по этому поводу меня вызвал Пуйяд:
— Я слышал, что вчера с вами приключилась забавная история…
— Да, мой командир. И если бы мне попался тот балбес, тот хулиган, которому хватило остроумия снять крышку люка канализационной трубы в самом центре бульвара, то ему бы несдобровать…
И я рассказал командиру, как было дело.
Было особенно досадным то, что, проходя днем, я видел эту проклятую дыру. Я даже сказал Соважу, что, мол, ночью надо поостеречься, чтобы не угодить туда…
И надо же случиться как раз тому, чего я опасался. Словно бездна разверзлась под моими ногами. К счастью, я успел развести руки и уцепиться за край люка. Иначе я свернул бы себе шею. Умереть не при исполнении служебного долга, а в колодце с нечистотами, тогда как мы приехали стать героями, — надо признаться, что в этом не было ничего возвышенного.
Командир полка покатился со смеху:
— Учтите, де Жоффр, — сказал он мне, немного отдышавшись, — в России, как и повсюду, всегда надо знать, куда ставить ногу…
А затем, повернувшись к Бертрану, начал расспрашивать его:
— Ну, а вы? Кажется, и с вами произошло что-то забавное?
У Бертрана перехватило дыхание. Он покраснел. Бедный малый начал нервно жестикулировать, а затем, не выдержав, взорвался:
— Да, мой командир. Сделать такую пакость мне, настоящему бургиньонцу, старому вояке! Пошли мы с Мартэном в город, просто так, чтобы немного встряхнуться. Вы понимаете, о чем я говорю…
Прогуливаемся… Болтаем… Под конец мы запутались в лабиринте маленьких улочек на одной из тульских окраин. Толчемся на снегу и не знаем толком, куда повернуть, что-бы возвратиться в лагерь. Вдруг как из-под земли появляется группа людей в шинелях. Черт их разберет, кто это был! Была такая темень, что вряд ли можно было узнать родную сестру… Они подходят к нам вплотную. Ослепляют нас электрическим фонариком…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});