Альбер Бенсуссан - Гарсиа Лорка

Несмотря на либеральные тенденции, повседневная жизнь в павильонах «Резиденции» протекала в учебных трудах и в суровой дисциплине. Директор требовал, чтобы во всех помещениях царила стерильная чистота, так что нашему рассеянному Федерико приходилось следить за собой в этом храме учебы, чтобы, не дай бог, не бросить на землю окурок. Это случилось с ним, к его великому стыду, только один раз, и как на грех — под укоризненным взглядом Хименеса Фрода: тот, не говоря ни слова, поднял этот окурок и положил его в урну. Алкоголь был под запретом — увидеть на студенческих столах бутылку вина было немыслимо. Зато чай (английский) лился рекой. Директор-гуманист никогда никого не наказывал — он лишь помогал студентам усвоить то, что является общепринятым, правильным и справедливым. И вся эта жизнь протекала в гармоничном окружении, эмблемой которого служило изображение прекрасного профиля «Белокурого атлета» — скульптуры V века; впоследствии это изображение, символизирующее сам дух «Резиденции», появится на почтовых марках. Это не было случайностью: сам директор, по примеру образцовых британских учебных заведений, всячески поощрял занятия спортом — футболом, теннисом, хоккеем, бегом…

Именно сюда, в Мадрид, в эту идиллию, трудолюбивую и скромную, отправился Лорка весной 1919 года — ему был ровно 21 год. Свободных мест в общежитии «Резиденции» на тот момент не оказалось, и он вынужден был поселиться в семейном пансионе в центре старого города, но уже к началу учебного года, в октябре, он получил, в виде особого к нему расположения, собственную комнату в «Резиденции». Тогда же он устроил свои литературные чтения под аккомпанемент рояля «Плейель» в новом помещении — недавно построенной аудитории. Он привез сюда, кроме ранних стихов, несколько экземпляров своего первого печатного произведения «Впечатления и пейзажи» — всё это послужило ему на новом месте «визитной карточкой»: он сразу заявил о себе как о поэте и артисте сильной индивидуальности — впрочем, наградой ему было только всеобщее уважение, и ничего более.

Федерико того периода своей жизни предстает перед нами немного неуклюжим, с неловкой походкой, мощной грудной клеткой и широкими плечами, на которых крепко сидит крупная голова; он явный сангвиник. Вот он направляется к группе своих будущих товарищей, горя желанием общаться, подружиться, и еще — убеждать в своих талантах и привлекать симпатию. Ведь до сих пор он был одинок: единственным его настоящим другом был младший брат Франсиско — именно он оставил нам трогательный портрет Федерико — романтика с печальными глазами: «Я вспоминаю… глаза моего брата, первый пушок на его смуглом лице, его темные родинки, затененные блеском белозубой улыбки, — в нем уже начинал проглядывать мужчина…»

Итак, Федерико подходит знакомиться с этими молодыми людьми: они часто собираются компанией в кафе «Гихон», что в двух шагах от парка Ретиро, который также расположен недалеко от «Резиденции». Не имеет смысла называть их всех: далеко не все они значили в жизни Федерико так же много, как вот эти два его новых друга, которые станут важными вехами на пути поэта и окажут большое влияние на всю его жизнь, — сначала Луис Бунюэль, а затем Сальвадор Дали. Вскоре они составят трио неразлучных друзей. Эти трое живут вместе, делятся всем, но главное — каждый из них создает свои оригинальные произведения, которые с одобрением воспринимаются и даже дополняются двумя другими. А затем здесь, в Мадриде, свершится великое дело: Лорка откроет для себя театр — и живой интерес к нему, который Федерико испытывал с самого раннего детства, расцветет наконец в полную силу.

Многие годы спустя испанская столица, воздавая почести своему безвременно погибшему драматургу, воздвигнет памятник Федерико Гарсиа Лорке на площади Санта-Ана — прямо напротив «Театро Эспаньоль».

ШАГ НА ШАТКИЕ ПОДМОСТКИ

Я тебя позабавлю —стрекозу я поймаю,и пусть сон навеваетвсю ночь напролет…

В юные годы Федерико видел себя музыкантом и полагал свое предназначение в блестящей карьере пианиста-виртуоза и композитора. Впрочем, он и будет всем этим — при случае. Затем он почувствовал в себе призвание писать прозу, а некоторое время спустя ощутил себя поэтом и принялся исписывать стихотворными строками листок за листком. Детство закончилось, пройдет и юность, а вместе с ними уйдет в прошлое игра в кукольный театр и во всё, чем Федерико себя тогда воображал, — не за горами то время, когда он поднимется на настоящую сцену и, после многих перипетий, станет наконец одним из главных драматургов XX века.

Судьбы людские как колоссы на глиняных ногах: иной раз достаточно сдвинуться одной-единственной песчинке, чтобы вся почва под ногами пришла в движение. Так было и в судьбе нашего героя. Сначала впечатлительный ребенок наивно изображал «мессу» перед младшим братишкой и прислугой, «оживлял» картонных кукол и марионеток, которых сам рисовал, и просто рассказывал разные истории ради удовольствия пофантазировать — и вот в один прекрасный день, и даже неожиданно для самого себя, он самым серьезным образом принялся писать текст для театра — так в 1920 году состоялось его первое театральное представление. Произошло некое «переселение души» — и вот уже карты, раскинутые судьбой, разложились, как бы сами собой, в нужную комбинацию.

Конечно, упомянутая «песчинка» судьбы нашлась не на пляже Андалузии: вообще-то самую первую «песчинку» Лорка нашел еще ребенком в том «песке жаркого юга, где цветут белизною камелии» — цветы чистой красоты, несущие умиротворение… Но чтобы вырастить цветы творчества и собрать их в букет славы, нужны были мостовые большого столичного города — Мадрида.

Когда свежеиспеченный кандидат в гении «ступил» на асфальт Мадрида, этот город сразу показался ему родным, и привязанность к нему останется на всю жизнь, а пока его сердце только полно надежд и в кармане — несколько полезных адресов. Вскоре Федерико познакомился с драматургом Эдуардо Маркина, который устроил ему приглашение в «Атенео», этот центр обмена культурными идеями, — и там состоялось первое чтение его стихов. Но сначала драматург сводил его на представление последней пьесы Хасинто Бенавенте «Людская честь» в театр «Лара». В общем, это была целая культурная программа для молодого честолюбивого провинциала. К тому же честолюбие Федерико было польщено знакомством с этим самым известным испанским драматургом того времени — спустя три года, в 1922-м, Эдуардо Маркина получит Нобелевскую премию по литературе.