Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы к истории моего времени - Семен Маркович Дубнов
4 июля. Написал вчерне первую главу автобиографии. Для ускорения писал по-русски... Завтра жду вестника из Москвы с ответом на многие тревожные вопросы: когда выпустят из тюрьмы, как узаконить провоз книг и рукописей...
6 июля. Наконец пришел «вестник избавления». Здешнее Литовское консульство получило для меня бланк заграничного паспорта, который после заполнения анкеты будет отослан в Москву для подписи... Возможно, что в конце этого месяца нам удастся уехать, — какое «счастье»! Чающих этого счастья я видел много вчера и сегодня в консульствах. Комнаты битком набиты беженцами...
11 июля. Ради спасения от цензуры моих орудий производства, книжной и рукописной коллекции, пишу заявления, письма, описи, обращаюсь в Москву и в Ковну, веду переговоры здесь. Силы уходят на борьбу с рабством, бесправием личности... Страх быть задержанным в последнюю минуту из-за отсутствия какой-либо полицейской бумажки, потерять рукопись труда в пути, лишиться хотя бы этой книжки (дневника), могилы двухлетних переживаний, — это парализует силы...
16 июля. …Сегодня читал ревельские эмигрантские газеты: все то же томление изгнанников и мечты о чудесном спасении России. Русские люди могут, должны верить, но мы, евреи, не можем: для нас гибель шестимиллионнного нашего центра — непреложный факт...
20 июля. Новая беда: курьер здешнего Литовского консульства потерял пакет, в котором посланы в Москву заполненные мною анкеты и бланк паспорта с фотографиями. Об этом мне вчера сообщил консул, который вообще меня «утешает», что меня нескоро выпустят, а мою библиотеку с архивом, пожалуй, вообще не пропустят. Расстроенный вернулся под вечер от консула, ночью тревожно спал, а сегодня иду в консульство с папкою новой «литературы»: анкетами, заявлениями, письмами для Москвы... Теряю душевное равновесие. Душит это абсолютное рабство... полное прикрепление к месту жительства. В старой России были крепостные крестьяне, теперь крепостные — все классы, кроме «совбуров», советских буржуев, чиновников, едущих даром по командировкам. Мир еще не видел такого гнусного крепостничества.
Вчера долго беседовал с приехавшим из Вильны доктором Шабадом. Рассказал всю историю польско-литовского конфликта из-за Вильны. Много там тревог и бедствий, но люди все же свободны в политической борьбе. Сам Ш. бодро настроен. А мы тут рабы рабов...
Из Берлина получилось запоздалое письмо от С. Гурвича (уже второе: первое пропало в недрах российского «черного кабинета»), где меня усиленно зовут в Берлин, уверяя, что там для меня широкое поле научной деятельности. Да, но как выйти из Египта?..
22 июля. Вчера под вечер шагали мы трое (с гостящим здесь Яшей) по Невскому под проливным дождем, направляясь на Николаевскую, в квартиру Эмануилов, по случаю свадьбы Сони Эм. В моих ботинках с рваными подошвами хлюпала вода, и пришлось переобуться после первых приветствий.
24 июля. …Вчера читал анкетный лист Комиссариата иностранных дел для уезжающих. Один вопрос гласит: «Кто из остающихся в Советской России может поручиться в том, что ваша деятельность за границей будет лояльной по отношению к РСФСР (Росс. Совет. Федерат. Соц. Республика)?» Рядом оставлено место для подписи двух поручителей, в сущности заложников, которые отвечают головой за «нелояльность» уезжающих. Тут же вопрос: «Кто из родственников остается в Советской России?» Ясно... Мне в анкете первого вопроса не предложили, не потому ли, что меня как будто оптирует Литва?..
27 июля. …Силы падают, нервы напряжены до крайности, — выдержу ли? А между тем в Берлине дело налаживается и предвидится возможность издавать книги на нескольких языках. Печатные станки ждут там тех рукописей, которые мне предстоит перевезти с опасностью для них и для их автора. Голова идет кругом.
В советском аду становится все страшнее. «Красная смерть» косит людей. Раскрыт здесь и в Москве новый заговор против красного дракона: «эсеры, кадеты и меньшевики» готовились к свержению советской власти путем террора. Во главе организации стоял Таганцев{717}, сын известного криминалиста. Сотни арестованных и десятки кандидатов на расстрел, о чем вчера с торжеством возвестила Чека в длиннейшем правительственном сообщении, в стиле старого департамента полиции...
5 августа. Вернулся из заседания комитета Историко-этнографического общества, с похорон, которым старались придать вид воскресения. Уже год или больше не заседали, а сегодня старые и новые члены — остатки былого общественного круга — собрались в канцелярии комитета на 5-й линии Вас. острова, чтобы принять у меня пред отъездом дела... Решили созвать через неделю «общее собрание» для выбора нового комитета, а затем поддерживать существование комитета чтением научных докладов со взиманием платы. Я передал свои обязанности председателя Л. Я. Штернбергу и вернул комитету редакционный портфель «Старины». Решили несколько вопросов о нашем архиве и музее, о наследии Ан-ского и пр...
8 августа. На прошлой неделе забывался в писании воспоминаний детства. Прервал работу, чтобы готовиться в путь. Теперь опять бросаю приготовления к отъезду и делаю над собою усилие, чтобы писать. Иначе душа не выдержит пытки ожидания и поминутных тревог.
25 августа. Сейчас из моей квартиры вывезли дорогих покойников: около 250 книг моей общей библиотеки, проданных книжному складу за обесцененные советские бумажки. Со многими из этих книг сколько воспоминаний связано! Шлоссер, Дрэпер. Спенсер, Тэн, латинские и греческие классики, Шиллер, Сент-Бэв и многие другие, приобретенные на последние гроши в 80-х годах...
28 августа. Сегодня и завтра будем паковать книги в ящики для перевозки в помещение Литовского консульства, откуда они будут отправлены в Ковну. А когда мне самому суждено выехать и суждено ли — об этом жду решения из Москвы каждый день. Казнят или помилуют?..
31 августа. Разумеется, консульство еще rte прислало ни ящиков, ни людей для упаковки. Упакованные мною три ящика стоят в кабинете как символ разрушения. Отчаявшись, опять взялся за автобиографию. Пишу главу о 1880 и 1881 гг. в Петербурге. Все муки ожидания как будто придуманы для того, чтобы я мог сейчас писать воспоминания...
Закрыт здешний общественный Комитет помощи голодающим{718}, а сейчас прихлопнули и Всероссийский комитет в Москве. Гнусное правительственное сообщение прямо объясняет это тем, что в комитете образовались «политические группировки». Раньше власти запретили делегации комитета ехать за границу для организации помощи, а когда комитет заявил о невозможности работать без посылки делегации, его закрыли указом ВЦИКа. Боялись инквизиторы, чтобы часть их тайн не была раскрыта за границей. Слухи носятся, что члены комитета арестованы (Головин, Кишкин, Прокопович). Европа и Америка после этого, конечно, откажутся от помощи голодающим, не имея гарантий общественной организации, — по
