Ирвинг Стоун - Страсти ума, или Жизнь Фрейда

В первом случае Зигмунду не удалось добиться излечения даже после пяти лет, хотя он помог мужчине справиться с жизненными трудностями. Второй пациент прекратил посещения. Теперь же, имея больше опыта, он не только восстановил работоспособность пациента, но и полностью устранил у него донжуановский комплекс («я должен все время овладевать новыми женщинами, чтобы доказать, что я мужчина!»), и тот, женившись, смог начать нормальную семейную жизнь.

Его посетил молодой человек, которому досаждали «безумные сновидения». По слухам он знал, что профессор Фрейд разработал разумный метод толкования сновидений. Как следует поступить в связи со странным сновидением прошлой ночью?

– Мною заинтересовались два знакомых профессора. Один проделал какую–то процедуру с моим пенисом. Я боялся операции. Другой вталкивал мне в рот железный прут так, что выбил один или два зуба. Меня запеленали в шелковую ткань.

Психоанализ показал, что молодой человек еще не имел половых сношений. Хотя шелковые ткани наводили на мысль о знакомстве с гомосексуалистом, у пациента никогда не было желания иметь связи с такого рода мужчинами. В действительности его представления были крайне запутанными: он воображал, будто мужчины и женщины занимаются любовью, возбуждая друг друга руками. Зигмунд истолковал его сновидение: страх перед операцией на пенисе отражал страх по поводу кастрации в детские годы; железный прут во рту указывал на акт извращенного сношения, память о котором также была заложена в его подсознании, а потеря зубов была установленной им самим платой за это извращение.

Озадачил случай, увиденный в санатории, который скрывали отчаявшиеся родители психически больного мальчика. Зигмунд посетил его во время приступа, симулировавшего половое сношение или выражавшего отвращение к нему; все это сопровождалось плевками, словно больной хотел показать, что извергается сперма. Затем начались слуховые галлюцинации. Зигмунд понял, что перед ним сочетание истерии и навязчивого невроза с ранним слабоумием, не поддающимся излечению. Он провел с пациентом много времени и определил, что мальчик симулировал интимный акт, совершавшийся родителями на его глазах. Фрейд помог мальчику избавиться от симптомов истерии, и родители были ему признательны. Затем он обследовал физическое состояние мальчика и, к своему удивлению, обнаружил, что его половые органы были в неразвитом состоянии.

– Глубоко сожалею, – сказал он родителям, – но, если быть честным, я не надеюсь на излечение.

В этот период к Зигмунду зачастили пациенты–мужчины. Наиболее интересным был «умственный мазохист», агрессивный, садист по натуре, готовый причинить боль и страдания другим, но поменявший местами эти элементы на собственное желание чувствовать самому боль и страдание в виде унижения и умственных мук. Он разрушал не только свои отношения с другими, но и самого себя. Его трудности начались несколько раньше, когда он позволил себе издеваться над своим старшим братом, к чему его подталкивал подавленный гомосексуализм. Поскольку метод свободной ассоциации не сработал, Зигмунд встал на путь разбора сновидений, о которых мужчина охотно рассказывал.

– Сновидение состояло из трех частей: в первой мой старший брат поддразнивал меня. Во второй два взрослых мужика вели себя как гомосексуалисты. В третьей мой брат продал предприятие, в котором я собирался стать директором. Я проснулся в отчаянии.

– Это был сон с мазохистским желанием, – объяснил Зигмунд, – и он может быть истолкован следующим образом: «Поделом мне, если брат поставит меня перед фактом продажи в качестве наказания за мучения, которые он терпел от меня».

Когда пациент согласился с таким толкованием, Зигмунд добавил:

– В сексуальной конституции многих людей присутствует мазохистский компонент как антипод агрессивного, садистского компонента.

С этого момента психоанализ развивался успешно, позволяя Зигмунду проникать в элементы садизма и мазохизма, заложенные в подсознании, и исследовать, как эти компоненты, уходящие корнями в детство, влияют на характер и действия взрослых.

7

Подошло время выезжать в Соединенные Штаты. 19 августа семья попрощалась с ним на вилле в Нижнем Тироле. Он отдохнул и был в хорошем настроении. В Мюнхен он ехал через Обераммергау, а в самом городе съел что–то расстроившее желудок, и поездка из Мюнхена в Бремен превратилась в сущую муку; он почти не спал. Почувствовав себя несколько лучше после теплой ванны в гостинице, он прогулялся по городу и по живописным докам Бремена, написал три письма Марте о своих впечатлениях.

Карл Юнг прибыл из Цюриха, а Шандор Ференци – из Будапешта в такой час, что Зигмунд мог пригласить их на ланч. Он заказал бутылку вина в знак этой встречи. Когда Юнг, великий трезвенник, отказался нарушить запрет, унаследованный от Блейлера и Фореля, Зигмунд и Ференци убедили его, что крошечная рюмка не повредит ему, и в конце концов Карл уступил. Но вино произвело на него странный эффект, он оживленно заговорил о так называемых болотных телах, которые должны находиться в Северной Европе, – о доисторических людях, либо утонувших в болотах, либо захороненных там сотни тысяч лет назад. В болотной воде присутствует гумусная кислота, она растворяет кости, но вместе с тем дубит кожу и волосы, и они прекрасно сохраняются. Так происходит процесс природной мумификации, в ходе которого тела сдавливаются под тяжестью торфа. Вино опьянило Юнга; вместо того чтобы назвать Скандинавию, где находились мумифицированные в торфе тела, он утверждал, будто мумии хранятся в свинцовых подвалах Бремена. Зигмунд спросил:

– Почему вас так интересуют эти останки?

– Они всегда привлекали меня; это ведь способ знать, как выглядели мужчины и женщины тысячи лет назад. Оказавшись в городе, где находятся эти мумии, я вспомнил о них. Мне хотелось бы увидеть их.

– Не думаю, что эти мумифицированные в болотах тела и мой шницель совместимы, – сказал Зигмунд, – кроме того, их нет в Бремене, они обнаружены торфодобытчиками севернее – в Дании и Швеции.

Юнг положил вилку, выпрямился, удивленно потряс головой.

– Вы абсолютно правы. Но почему вы предположили, что я перенес эти тела в Бремен? Вы говорите, что никто не ошибается случайно. Какими могли быть мои мотивы?

У Зигмунда закружилась голова, он почувствовал, что ему плохо. Он хотел выпить вина, но не смог поднять бокал. Он очнулся на кушетке в кабинете управляющего. Юнг поднял его с пола, когда он упал, и вынес так осторожно и незаметно, что никто не обратил внимания на случившееся. Ференци держал пузырь со льдом на голове Зигмунда. Открыв глаза, Зигмунд увидел над собой Юнга, который сказал: