Евгений Муляров - Джуна

Спросите гостей, спросите хозяев: что было главной приметой тех дней, отличительной чер­той? И они, не сговариваясь, ответят: «По всему городу ходили люди, на груди которых были приколоты огромные круглые значки с надпи­сью: «Бессознательное». Ну и конечно, вспом­нят царившие везде оживление, радость, веселье. Весело и оживленно было на улицах, весело и оживленно в залах, где проходили заседания. И во время перерывов ученые улыбались, шутили, за шутками и улыбками продолжая начатый в зале разговор. Тема для конгресса выбрана столь интересная, что о ней можно рассуждать сутки напролет.

Джуна тоже приняла участие в работе кон­гресса, но своеобразно, по-своему, как присуще только ей, Джуне. Она не выступала с доклада­ми, а демонстрировала практические возможнос­ти человека, заключенные в его мозге, возмож­ности, позволяющие проводить диагностику, ле­чение, попадать самому в прошлое и будущее или способствовать путешествиям во времени, которые совершают другие.

Свои способности диагноста Джуна проде­монстрировала блестяще, хотя диагнозу, постав­ленному ею, поначалу не поверили. Вице-прези­дент Международной ассоциации по исследова­нию проблем психотехники американский психо­лог Стэнли Криппнер, с которым Джуну кто-то познакомил еще в самом начале работы конгрес­са, обратился к ней с просьбой обследовать его.

Просьба не заключала никакого подвоха. Из­вестный американский ученый не собирался таким образом проверить способности Джуны, окруженные ореолом легенд и фантазий. Амери­канец неважно себя чувствовал, но что является причиной недомогания, понять не мог.

Отыскав во Дворце шахмат, где проходил конгресс, тихий закуток возле лестницы, Джуна быстро провела диагностику. Не слишком об­ширных в ту пору познаний ее в английском языке хватило на то, чтобы объяснить профессо­ру — у него проблемы с печенью. Американец быстро ее понял и согласился: «Да, вполне воз­можно».

Однако, совершая диагностические пассы, Джуна обнаружила не один, а два очага тревож­ных сигналов. У Криппнера что-то с левой ногой. Профессор вежливо ответил: «В данном случае диагност ошибается. С ногой все в поряд­ке». И, поблагодарив за консультацию, профес­сор отправился на очередное заседание.

Джуна была уверена, что оба ее диагноза верны, тем не менее никаких аргументов, кроме ее твердой уверенности, она не имела.

За импровизированным врачебным приемом следил находившийся неподалеку молодой жур­налист, корреспондент журнала «Огонек» Сер­гей Власов. Едва Криппнер раскланялся с Джуной и запел, он тут же приблизился к ней и об­ратился с просьбой продиагностировать его. Ох уж эти журналисты! Неизвестно, чего больше в его просьбе — чисто человеческого любопытст­ва, желания проверить собственное здоровье или журналистской напористости? Может, и того, и другого, и третьего. По крайней мере, сеанс диа­гностики, в котором участвовал сам журналист, давал материал для выигрышной, броской ста­тьи, которые так нравятся читателям.

Джуна поняла, что настойчивый журналист все равно не отстанет, а потому отказывать нет смысла. И хотя у нее были иные планы, она со­гласилась. Хватило единственного движения руки в сторону диагностируемого, и Джуна по­чувствовала: ее собеседник простужен, у него сильнейший насморк.

Смех, раздавшийся в ответ, прозвучал обид­но, пусть смеявшийся и в мыслях не имел чем- либо задеть Джуну. Просто журналист решил, что для. постановки такого диагноза не надо иметь никаких особых способностей. Видно невооруженным глазом, слышно по первому слову — глаза слезились, заложенный нос по­краснел, и голос приобрел характерную гнуса­вость.

Что же, если журналист не верит в возмож­ности Джуны как диагноста, пусть поверит в ее возможности врачевателя. Несколько особых пассов, и самочувствие журналиста улучшилось. Он мог свободно дышать носом, сопутствующие сильной простуде ощущения исчезли.

Журналист был поражен и тем не менее не отставал. Он настаивал на продолжении сеанса диагностики. «Что-то у меня еще не в поряд­ке», — настойчиво спрашивал он.

И тут произошло неожиданное, поразившее всех, кто был свидетелем этой сцены. У журна­листа оказался больной желудок. Джуна протя­нула руку и на один-единственный миг отвле­клась, а журналист рухнул словно подкошенный.

Через несколько лет в большой статье, напи­санной для журнала «Огни Болгарии», журна­лист красочно, во всех подробностях описал слу­чившееся. Мы уже знаем, как все происходило, но некоторые дополнительные штрихи могут ока­заться небезынтересными, в них, вполне воз­можно, и скрыт ключ, замыкающий крепкие двери, за которыми кроются особые области че­ловеческой психики, где повелевают законы, от­личные от законов окружающего нас физическо­го мира.

«Сначала я ничего не чувствовал, — пишет журналист. — Потом начала вдруг кружиться голова, в глазах появился какой-то туман, ноги вдруг ослабели, захотелось присесть, меня кач­нуло, слабость разлилась по всему телу, я посте­пенно терял сознание. Неожиданно я четко уви­дел себя мальчишкой лет пяти, играющим в ку­личики в песочнице у нас на Кадашевской набе­режной, где я родился и жил до десяти лет. Я увидел, как со стороны реки ко мне идет человек в черном, как он протягивает ко мне руки и... Дальше ничего не помню. Нет, еще запомнил крик Джуны: «Он эпилептик!»

В разных источниках, в том числе и в худо­жественной литературе, встречается эпизод, когда человек, обладающий особыми силами, переносит героя за тридевять земель. Подобный эпизод есть, например, в «Мастере и Маргари­те». Воланд забрасывает директора Театра ва­рьете Степана Богдановича Лиходеева в дале­кую Ялту. Кстати, кое-какие подробности — полная беспомощность взрослого человека, ока­завшегося без сапог и в одном исподнем в ку­рортном городе с песчаными пляжами (та же «песочница»), — указывают: здесь присутству­ют мотивы детского сновидения. И сам Воланд схож с «человеком в черном» из видения жур­налиста. Такое действие доступно и магу, кото­рый свободно распоряжается и пространством, и временем. Журналист попал в прошлое, в свое детство.

И тем не менее внешние формы не способны скрыть, что действуют здесь силы именно под­сознания. Журналист вернулся к детским воспо­минаниям, он как бы трансформировался из взрослого в пятилетнего ребенка. Трансформа­ции походили на эпилептический припадок.