Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
Воинское звание ей присвоили в соответствии с положением, установленным Ежовым: все сотрудники, обслуживавшие Сталина и его семью, числились офицерами органов безопасности. Эта система распространялась затем на семьи Хрущёва, Брежнева и так далее, вплоть до Горбачёва. При социалистической системе хозяйствования, строго регламентирующей потолок зарплат, эта уловка позволяла, не нарушая законодательства, выплачивать за воинское звание дополнительное денежное вознаграждение и предоставлять льготы, предназначенные военнослужащим.
Слухи и домыслы об Александре Накашидзе впоследствии были разные: если симпатичная молодая женщина, и к тому же грузинка, оказалась в кремлёвской квартире Сталина, значит, она или его любовница, или агент Берии. Или и то и другое.
На это без всяких на то оснований указал Хрущёв: «После смерти Надежды Сергеевны я некоторое время встречал у Сталина молодую красивую женщину, типичную кавказку. Она старалась нам не встречаться на пути. Только глаза сверкнут, и сразу она пропадает. Потом мне сказали, что эта женщина – воспитательница Светланки. Но это продолжалось недолго, и она исчезла. По некоторым замечаниям Берии я понял, что это была его протеже. Ну, Берия, тот умел подбирать “воспитательниц”».[29]
Намёк ясен? Тем, кто с первого раза не уловил сказанное, Хрущёв разъяснил с тысячей оговорок: «Правда, толком я не знаю, что за люди были у неё воспитателями. Помню, что там маячила одно время красивая грузинка, но она вроде бы промелькнула и исчезла. Кто-то сказал мне, что это воспитательница Светланы. Не знаю, что это за воспитательница и откуда она появилась. Пронёсся слух, что это было подставное лицо Берии, подосланное не то к Светлане, не то к Сталину»[30]. Так с лёгкой руки Хрущёва пошла гулять версия, что, ещё находясь в Грузии (в Москву Берия переехал в 1938 году), он внедрил в семью Сталина своего агента.
Но обратимся к воспоминаниям Серго Берии.[31]
Он писал, ссылаясь на мать, поскольку, будучи лишь на два года старше Светланы, сам знать этого не мог, что, когда они жили в Тбилиси, Сталин обратился к его отцу с просьбой подыскать женщину, желательно грузинку, которая согласилась бы присматривать за Светланой. Среди десяти-пятнадцати кандидатур, предложенных Сталину, он остановил выбор на Накашидзе, двоюродной сестре жены Берии. В семье Сталина она прослужила до зимы 1943 года. После войны она вышла замуж и возвратилась в Грузию.
О майоре Накашидзе вспомнили в 1953 году, когда в поисках компромата на Берию следствие пыталось обвинить его во «внедрении» дальней родственницы в дом Сталина. Но чего не было, того не было. Накопать компромат не удалось, как и не удалось пристегнуть её к активным участникам «бериевского заговора», и её имя предано было забвению, если бы не мемуары Светланы.
Усердие в разоблачении новых «врагов народа» и доносительство – два кита, позволявших строить карьеру в годы Большого террора. За безопасность семьи Сталина и воспитание детей отвечал генерал Власик. В 1939 году «следопыты» Власика обнаружили, что бывший муж Светланиной няни, с которым она рассталась в годы Первой мировой войны, до революции служил в полиции писарем. О разоблачении потенциального «врага народа» доложили Хозяину. Когда Светлана услышала, что няню собираются выгонять, она заревела, и отец, не переносивший её слез, сжалился, рассердился на Власика и потребовал, чтобы няню не трогали. Её также пришлось «военизировать». Александра Андреевна Бычкова получила звание младшего сержанта МГБ, что весьма её потешало, и она шутливо козыряла на кухне повару (старшему по званию) и говорила: «Есть!» и «Слушаюсь, ваше-ство!», воспринимая нововведение как игру, аналогичную игре в приказы, развешиваемыми Светланой на радость отца.
До самой смерти, с небольшим перерывом во время второго замужества Светланы, она жила с ней (Светлана нежно называла её бабусей), помогая, когда она сама станет матерью, растить детей Осю и Катю. Бычкова отдала Свете тридцать лет, с 1926-го по 1956-й.
Светлана взрослела, наблюдала ссоры между родственниками, слышала жаркие и странные споры между дедушкой и бабушкой, затихавшие при её появлении, и продолжала жить в мире иллюзий, в Зазеркалье. А чего ещё можно ожидать от маленькой девочки? Отец её любил и засыпал нежными письмами. Читая их, трудно поверить, что этот же человек в то же самое время руководил Большим террором, изучал протоколы допросов и подписывал расстрельные списки. Он умудрялся одновременно жить в двух странах. В той сказочной, которую создал для дочери, и в той, которую построил вне стен Зазеркалья для 170 миллионов советских граждан (если верить Всесоюзной переписи населения, проведённой в январе 1939 года). Обе эти страны по странности назывались одинаково – СССР.
Не понимая, что дочь взрослеет и уже не тот ребенок, к которому он привык, он хотел продолжить игру в приказы. Эта игра Светлане опостылела. Она напомнила отцу, что уже повзрослела, написав 26 февраля 1937 года распоряжение: «Приказываю тебе позволить мне писать приказ один раз в шестидневку». Это не было бунтом на корабле: Светлана вырастала из детских игр и развлечений. Но когда она считала это необходимым, то продолжала игру.
15 декабря 1938 г.
«Папа!! Ввиду того, что сейчас уже мороз, приказываю носить шубу. Сетанка-хозяйка».
А он по-прежнему писал ей ласковые письма, короткие, как всегда, потому что жил на другой планете, на той, где не прекращалась война, требующая его деятельного участия, – к московским процессам добавилась Гражданская война в Испании.
7 июля 1938 г.
Здравствуй, моя воробушка!
Письмо получил, за рыбу спасибо. Только прошу тебя, хозяюшка, больше не посылать мне рыбы. Если тебе так нравится в Крыму, можешь остаться в Мухолатке всё лето. Целую тебя крепко. Твой папочка.
22 июля 1939 г.
Моей хозяйке-Сетанке – привет!
Все твои письма получил. Спасибо за письма! Не отвечал на письма потому, что был очень занят. Как проводишь время, как твой английский, хорошо ли себя чувствуешь? Я здоров и весел, как всегда. Скучновато без тебя, но что поделаешь – терплю. Целую мою хозяюшку.
8 августа 1939 г.
Здравствуй, моя хозяюшка!
Оба твои письма получил. Хорошо, что не забываешь папочку. Сразу ответить не мог: занят.
Ты, оказывается, побывала на Рице и при этом не одна, а с кавалером. Что же, это не дурно. Рица – место хорошее, особенно ежели с кавалером, моя воробушка.
Когда думаешь вернуться
