Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Разместив мать и Аполлонию, полковник представился своему непосредственному начальнику, скромному, тихому человеку, боявшемуся впасть в немилость к Сандецкому.

— Добро пожаловать, Антон Иванович. Я полностью рассчитываю на вас. Принимайте решения, пишите рапорты; я буду только расписываться. Я хоть немного отдохну. Своими бесконечными вопросами и требованиями Сандецкий меня совершенно задергал…

Деникин, когда получил первую почту из Казани, сразу понял, что имеет в виду его начальник. Командующий военным округом хотел знать точное число верст, пройденных каждым пехотинцем со времени последних маневров, количество хлеба, выпеченного в каждой полевой пекарне, требовал сведений о поведении офицеров как на службе, так и во внеслужебное время. Членам трибунала он отдавал самые жесткие приказы, требуя за многие проступки и преступления высшей меры наказания.

Некоторые считали Сандецкого идиотом, другие утверждали, что он сумасшедший. Первый раз Деникин его увидел в Саратове. Он ошеломленно смотрел, как Сандецкий топает ногами и оскорбляет своих подчиненных. Все опасались за себя, боясь, что их не будут продвигать по службе и, возможно, даже понизят в должности. Ведь Сандецкий продвигал по службе исключительно тех, кто ему льстил, остальных же преследовал. Возмущенный такой глупостью и тиранией, Деникин решил начать борьбу с командующим округом. Бороться он мог только с помощью печатного слова. Он начал писать статьи о злоупотреблениях и проявлениях самодурства, свидетелем которых оказывался каждую неделю. Никакой реакции не было вплоть до того дня, когда появилась «юмористическая история» под заглавием «Сверчок». Ночин-Деникин рассказывал здесь об инспектировании одной из рот командующим военным округом. Описываются всевозможные нелепые истории, но в конце концов все уже заканчивается хорошо или как будто хорошо, когда инспектируемый капитан получает следующий выговор: «В роте полный порядок и чистота, но в кухне пел сверчок». Автор истории заключает: «Получив этот выговор, бедный капитан сам запел сверчком. С этим его и увезли в больницу». Эта подлинная история (с той лишь разницей, что сумасшедшим был собственный начальник Деникина, командующий 57-й резервной бригадой) достигла Казани в отсутствие Сандецкого, отправившегося на воды. Начальник штаба, знавший, кто есть Ночин, отдал приказ, чтобы Деникин предстал перед военным советом. Вернувшись на место, командующий округом на какое-то время как будто проявил здравомыслие и прекратил преследования.

Поскольку кампания в прессе не достигла своей цели — смещения Сандецкого, группа офицеров решила обратиться непосредственно к военному министру. Подробный рапорт о действиях командующего округом вернулся назад «для одобрения и уточнения» и лег на стол… Сандецкому. Единственным результатом этого демарша было преждевременное увольнение всех подписавших рапорт.

Деникин с отчаянием убедился в том, что все его усилия на местном уровне оказываются подобными подвигам Дон-Кихота. Но зато его радовали общевойсковые реформы, которые начали изменять лицо армии. Солдат стали учить читать и писать, все теперь получили право носить суконные шинели и иметь одеяла. Пехота теперь не подставляла себя, наступая плотными рядами, под огонь артиллерии, командирам вменялось в обязанность проходить занятия, «направленные к развитию военных познаний», проводились аттестации и проверки знаний старших начальников, оказывающиеся для многих непреодолимыми, в результате чего происходило омоложение кадров.

12 июля 1910 года полковник Деникин был назначен командиром 17-го пехотного Архангелогородского полка, расквартированного в Житомире, в 130 километрах от Киева и в 1500 километрах от Казани. Он с облегчением покидает Самару.

Архангелогородский полк был создан Петром I и собирался отмечать свое двухсотлетие. Его 3000 солдат и 100 офицеров слыли самыми дисциплинированными и хорошо обученными. Командующий Киевским округом, генерал Иванов, оказался полной противоположностью Сандецкому. Деникин почувствовал себя на своем месте. Он познакомился со всеми офицерами. В основном все они были русскими за исключением пяти-шести поляков, трех обрусевших немцев, одного армянина, одного черкеса и одного еврея-выкреста. Лицам иудейского вероисповедания не присуждались офицерские звания, однако военная карьера оказывалась открыта для тех, кто принял православие. Таким образом в русской армии оказалось какое-то число генералов еврейского происхождения.

Еще в первый приезд в Киев Деникин подружился с одним полковником из штаба Иванова. Этот офицер по фамилии Духонин будет последним главнокомандующим русской армией, организует побег Деникина из тюрьмы, куда его заключит Временное правительство, и будет казнен большевиками. В 1910 году он служил в звании полковника жандармерии. С тех пор как министром обороны стал Сухомлинов, в каждом штабе округа была учреждена должность начальника контрразведки, которую исполнял жандармский офицер. Ему официально поручалось выслеживать шпионов, работающих на иностранные державы, и в то же время тайно надзирать за каждым. Деникин, неотъемлемыми свойствами характера которого были честность и достоинство, с отвращением относился к этой работе, однако, доверяя новому другу, поделился своими подозрениями о протеже Сухомлинова полковнике Мясоедове, деспотичном самодуре, располагающем «астрономическими» суммами и исполняющем свои функции с вызывающим неприязнь Деникина рвением. Будущее подтвердило его предчувствие: Мясоедов был обвинен в шпионаже в пользу Берлина и в 1915 году расстрелян.

Деникин испытывал удовлетворение от успехов своих стрелков, боевой подготовки полка. Обогащенный «японским» опытом, он решает еще более усовершенствовать эту подготовку. Он проводит занятия вне учебных программ, ускоренные марши, тренировки. Например, часть выходит к берегу глубокой реки, не имеющей брода. Деникин дает приказ форсировать реку.

— Но, Ваше высокоблагородие, мы же не провели никакой подготовки. У нас нет ни понтонов, ни лодок.

— Как раз так и происходит на войне. Я отдал приказ переправляться через реку. Выходите из положения сами.

Солдаты находят доски и веревки, кто-то приносит охапки соломы. Они переправляются через реку, кто вплавь, кто зацепившись за барабан, а кто используя в качестве спасательных кругов охапки соломы. Артиллеристы разбирают колеса повозок, кладут их друг на друга, перевозя по этим импровизированным понтонам пушки и пулеметы. Солдаты веселятся, как дети. Через четыре года, когда им придется на фронте действовать совместно с Железной дивизией, командовать которой будет генерал Деникин, они вспомнят эти учения и признают их пользу.