Рождённый бурей - В. С. Трусов
В день похорон в газете «Правда» были напечатаны стихи Михаила Голодного:
Спустите знамена! Оркестр, не играй!
Мне хочется крикнуть: «Товарищ, вставай!
Вставай, мой товарищ, мой друг боевой,
С врагами не кончен решительный бой!»
Но мертвый не скажет живым ничего,
И губы спокойны, как совесть его.
Сказал он, что видел, о бурях земли —
Рожденные бурей проститься пришли.
Идут они тихо безмолвной толпой,
Им кончить придется решительный бой.
Идут они тихо, глядят на него.
И лица спокойны, как совесть его.
Взвевайтесь, знамена! Оркестр, играй!
Мне хочется крикнуть: «Товарищ, прощай!»
ЖИВОЙ С ЖИВЫМИ…
22 июня сорок первого года. В этот день Музей Н. А. Островского в Сочи посетила группа юношей и девушек. Они сделали запись в «Книге посетителей»: «Здесь, в музее пламенного патриота, мы прослушали сообщение по радио, что немецкие фашисты предательски ворвались в нашу страну. И мы клянемся тебе, Николай, что будем бороться с подлыми врагами так, как боролся ты, — до последнего удара сердца. Уходим из музея как после напутственной большевистской речи, как после победной песни».
Они ушли. А Островский словно им вслед: «Будьте мужественны! Держитесь до последней капли крови. Рубайте за меня, за Павку Корчагина, и под вашим натиском рухнет фашистское знамя».
…Тревожная ночь. Полуобсыпанный блиндаж. После жаркого дня возле коптящего светильника из снарядной гильзы собрались бойцы. Вместе с ними политрук. Вспоминают о прошедшем бое, о погибших товарищах. Потом политрук достает из-за пазухи книгу, говорит: «Подсаживайтесь поближе. «Как закалялась сталь» читать будем».
Каждый эпизод, каждое слово цепко западали в душу. Вот Павка Корчагин после поправки от тифа готовится в дорогу, а мать, грустная, укладывает в чистую сумку небогатые сыновьи пожитки, скрывает от него слезы.
— Может, останешься, Павлуша? Горько мне на старости одной жить. Или высмотрел там себе перепелку стриженую?
А он берет ее за плечи, притягивает к себе и отвечает:
— Нет, маманя. Я буржуев кончать буду…
Слушали бойцы, и каждый представлял свою мать, свой дом, свою улицу и свою «перепелку стриженую». Тепло и грустно делалось на душе. Так и они уезжали из дома, оставляя самое чистое, самое дорогое — частицу Родины, которая оказалась в опасности. А враг — вон, за тем бугорком, за той лощиной, за речкой, в русской березовой роще. И ненависть еще больше закипала в груди.
Политрук продолжал читать… Павел пришел на братское кладбище и среди зеленого шелка молодой травы и стройных сосен увидел заботливо убранные могилки Вали и ее товарищей из Шепетовки. Он медленно снял с головы фуражку и в великой грусти задумался… Бойцы тоже вспомнили своих погибших товарищей. И те слова его о жизни стали крылатыми. Редко кто не носил их в записной книжке возле своего сердца: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».
Эти слова звучали как клятва…
В материалах Музея Н. А. Островского в Москве хранится письмо старшего лейтенанта Селина жене Николая Островского Раисе Порфирьевне. Селин просил прислать несколько экземпляров романа «Как закалялась сталь». Необходимость этой книги на фронте он объяснял так: «Как только перерыв между боями, уже слышишь — начали читку… Говорят: раз прочтем, второй читать будем и в третий раз перечитывать будем. Я таких чтецов первый раз в жизни встречаю».
В музеях можно видеть книги Островского — обожженные огнем войны, пропахшие пороховым дымом, страницы разорваны, пробиты пулями, осколками мин и снарядов, обагрены кровью героев.
Сталинградская битва… Плавились камни, кипела волжская вода, стонала земля, а люди стойко держались на своих рубежах.
В одной из частей 62-й армии, которая вынесла основную тяжесть гитлеровского натиска в Сталинграде, шло комсомольское собрание о поведении комсомольцев в бою. В постановлении записали: «В окопе лучше умереть, но не уйти с позором, и не только самому не уйти, но сделать так, чтобы и сосед не ушел…» На вопрос: «Существуют ли уважительные причины ухода с позиций?» — дали ответ: «Из всех оправдательных причин только одна будет приниматься во внимание — смерть».
Не случайно поэтому бывший командующий 62-й армией прославленный маршал Василий Иванович Чуйков называл защитников Сталинграда новым поколением Павлов Корчагиных. «Здорово, корчагинцы!» — так обычно приветствовали командиры своих солдат.
«Корчагинцы» были не только в блиндажах, окопах, дотах и дзотах, они трудились и в цехах сталинградских заводов. В разбитых корпусах ремонтировали пушки, танки, изготовляли боеприпасы. На них так же, как и на фронтовиков, сыпались бомбы, летели снаряды и мины, и многие из них сложили головы за станками и верстаками.
Однажды Тракторный завод подвергся ожесточенному обстрелу. Гитлеровцы во что бы то ни стало хотели ворваться в него и нещадно поливали огнем. Снаряды и пули со страшным ревом и свистом проносились над головами рабочих моторного цеха. В одном конце здания вспыхнул пожар. Рушились остатки стен…
Казалось, не только работать, но и находиться там не было никакой возможности. Но появился в цехе секретарь комитета комсомола Корчагин. Его хорошо знали рабочие. В эти минуты они как бы увидели в нем Павку Корчагина, и еще более сплотились. Часть рабочих кинулась тушить пожар, а остальные продолжали вести сборку моторов. Танки по-прежнему выходили из ворот завода и тут же вступали в бой.
Олег Кошевой, еще будучи учеником шестого класса, до поздней ночи засиживался за романом «Как закалялась сталь». Потом он не только с завистью, но и с гордостью делился своими впечатлениями: «Мы, пионеры, тяжелой жизни не знаем, мы растем счастливыми, нам открыты двери в любое учебное заведение, мы можем свободно выбрать себе любую профессию… Но если на нашу Родину нападет враг и захочет отнять у нас, советских людей, все то, чем мы пользуемся… то я буду драться за все это, как Корчагин».
И когда фашисты ворвались в Краснодон, Олег прихватил с собой книгу «Как закалялась сталь», и первое собрание молодогвардейцев началось с чтения этого произведения. «Самое дорогое у человека— это жизнь…» — повторяли они бессмертные слова-призыв.
А кто не знает легендарного подвига Алексея Мересьева? После операции он мучительно думал
