Командир пяти кораблей северного флота - Владимир Николаевич Пыков
Я много раз убеждался, что авантюризм чаще всего до добра не доводит, а в боевой подготовке, особенно связанной с использованием орудия, в буквальном смысле смертельно опасен. Все надо делать поэтапно в соответствие с курсом боевой подготовки и «Корабельным уставом». Проведи мы ряд положенных подготовительных стрельб, смогли бы выявить дефекты техники, а людей научить должным образом, выполнять свои боевые функции. Свою боеспособность мы, конечно, восстановили, и все стрельбы летнего периода боевой подготовки провели с отличными оценками.
Стрельбы главным калибром для всего экипажа корабля были праздником. И не только потому, что в них участвовало непосредственно почти треть экипажа (с приписными), но и потому, что в них ощущалось что-то грандиозное, для чего собственно и построен крейсер. Перед выходом на стрельбы и во время их чувствовался какой-то особый подъем.
Непосредственная подготовка к стрельбам начиналась с команды: «Корабль к стрельбе главным калибром приготовить!». И каждый знал и выполнял свои обязанности вплоть до снятия красивых, но хрупких плафонов светильников в кают-компаниях и каютах. На ГКП мы закрывали и завязывали стальную дверь противоположную борту стрельбы, а дверь борта стрельбы держал кто-либо из рас- чета ГКП.
Однажды это не слишком ответственную функцию я поручил помощнику по снабжению – молодому лейтенанту, только что пришедшему служить на корабль. После второго залпа я почувствовал сильный звуковой удар по ушам. Я машинально оглянулся и увидел, лишь дверной проем, лейтенант вместе с дверью исчез. Я подбежал к проему. Лейтенант лежал на полу, за высоким комингсом, крепко прижимая к себе дверь. Главный калибр продолжал вести огонь с девяти секундным темпом. Я недоуменно к нашему лейтенанту: «Что вы делаете?!». Лейтенант, лежа: «Держу дверь, товарищ командир, Вы же сами меня проинструктировали!». И я понял, что проинструктировал плохо. Ви- димо лейтенант держал запор двери слабо и первым залпом, дверь сорвало с петель и запора. Для здоровья лейтенанта этот случай последствий не имел, родился лишь очередной анекдот.
В июле 1977 года мы провожали Командующего Северным флотом адмирала флота Георгия Михайловича Егорова к новому месту службы в Москву на должность начальника Главного морского штаба. У меня было большое искушение напомнить ему о его намерении отправить меня на академические курсы и он, наверняка это бы сделал, однако абсолютная привычка никогда, ничего не просить и на этот раз победила.
Командующим флотом стал вице-адмирал В.Н.Чернавин. Сразу после празднования Дня флота он с походными штабом и политуправлением прибыл к нам на «Мурманск». Мы и почти все корабли флота вышли на рейдовые сборы. «Мурманск» стал на якорь на рейде Кильдин Западный. Командующий назначил на завтра смотр кораблю, который будет проводить сам.
Смотр начался с проверки утреннего распорядка дня, в том числе и завтрака. Для этого офицеры отдела устройства службы поднялись до 5.30 и начали проверку по своему плану. После подъема флага Командующий провел осмотр корабля и строевой смотр. Все было почти безупречно. Накануне Чернавин сказал мне и начальнику походного политуправления капитану 1 ранга Иванову прибыть к нему к 10.00 для доклада, так как в 10.30 убы- вает на остров Кильдин, для проверки ракетчиков. Мы, конечно, прибыли минута в минуту и Иванов начал докладывать. По его словам на корабле все хорошо и даже отлично, но вот сегодня недодали личному составу 28 кг сливочного масла. Я, чувствуя, что это галиматья, по- пытался открыть рот, но командующий меня остановил. Он, видимо, это тоже почувствовал. Потом Чернавин высказал свои замечания и убыл с корабля, убыли и почти все
штатные офицеры.
Я стал разбираться, куда делись «недоданные» 28 кг масла. Во-первых, на весь личный состав срочной службы утром раздается 21 кг сливочного масла. А во-вторых произошло вот что. Иванов проспал подъем флага и вышел из каюты лишь после 9 часов. Не имея никакого материала по смотру, он поймал одного из офицеров отдела устройства службы, который проверял организацию завтрака. Ему попался баковый молодой матрос, который на его вопрос ответил, что на баке 10 человек, а то, что один в отпуске, два в командировке и один в санчасти не сказал, потому, что об этом его не спрашивали. Офицер взвесил масло, которое нес матросик, и решил, что 40% его недодано. Вот этот результат он и доложил Иванову. Тот обобщил это на весь экипаж, но видимо ошибся то ли в
арифметике, то ли посчитал, что экипаж насчитывает около трех тысяч человек (на самом деле срочной службы около 700 человек).
Быстро разобравшись в этом не хитром деле, я решил пошутить. Сел в каюте и начал писать рапорт Командующему Северным флотом вице-адмиралу Чернавину В.Н.
Рапорт
Сегодня утром на докладе капитан 1 ранга Иванов грубо обманул вас и оклеветал крейсер «Мурманск». (Далее шло описание, как и почему это случилось).Командир крейсера «Мурманск» капитан 2 ранга Пыков В.Н. Конечно, ничего подобного я командующему докладывать не собирался. Повторяю, это была лишь шутка, предназначенная исключительно для Иванова.
Когда Иванов прибыл на корабль, я пригласил его в каюту и, сказав, что не привык действовать за спиной, показал ему рапорт. Эффект был жуткий. Я искренне пожалел о своей шутке. Тогда я взял этот рапорт и со словами:
«Только из огромного уважения к вам, порвал его и отправил в мусорную, корзину. Иванов почти обнял меня, положив мне на плечо руку: «Владимир Николаевич, я это никогда не забуду». И слово свое сдержал. Когда я приходил с боевой службы меня ждали 50-60 томов. Через Ива- нова шла вся художественная литература на флоте. А она тогда была ох каким дефицитом, а здесь столько, да по гос- цене. До сих пор я с благодарностью вспоминаю Иванова, глядя на свою домашнюю библиотеку, насчитывающую свыше тысячи томов.
Шуточки были и со стороны корабельных офицеров. Так, возвращаясь с моря с командующим флотом на борту
