Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
После долгих обсуждений я поддержал предложение Джо Слово, и 18 ноября оно было одобрено Национальным исполнительным комитетом АНК. Исполком АНК согласилась поддержать принцип «разделения власти», который предполагал, что для партий национальных меньшинств не будет необходимости добиваться для себя права вето. В декабре 1992 года мы начали с правительством новый раунд негласных двусторонних переговоров, которые проходили в течение пяти дней в охотничьем домике, расположенном в буше[115]. Эти переговоры оказались крайне важными, поскольку они строились на фундаменте, заложенном в Протоколе о взаимопонимании. На «переговорах в буше» мы достигли принципиальной договоренности о правительстве национального единства, которое будет действовать в течение пяти лет и в котором будут пропорционально представлены все партии, набравшие на всеобщих выборах более пяти процентов голосов. Через пять лет правительство национального единства должно быть заменено правительством простого большинства. В феврале 1993 года руководство АНК и правительство публично объявили о принципиальном соглашении, достигнутом в отношении правительства национального единства с пятилетним сроком полномочий, многопартийного характера кабинета министров и создания переходного исполнительного совета. Выборы должны были состояться уже в конце 1993 года.
111
Я всегда считал, что у человека должен быть дом в пределах видимости от места, где он родился. После освобождения из тюрьмы я приступил к реализации своих давних планов построить себе загородный дом в Цгуну, и к осени 1993 года он был готов. По планировке он напоминал тот коттедж, в котором я жил в тюрьме «Виктор Верстер». Эта особенность зачастую вызывала некоторое удивление, однако ответ был прост: коттедж в тюрьме «Виктор Верстер» стал первым просторным и комфортабельным домом, в котором я когда-либо проживал, и он мне очень понравился. Поскольку мне была прекрасно известна его планировка, то в Цгуну мне не приходилось по ночам бродить в поисках кухни.
В апреле 1993 года я пожил некоторое время в этом доме, взяв себе короткий отпуск. Утром 10 апреля я только вышел на улицу, чтобы поприветствовать членов команды полиции Транскея по регби, как неожиданно ко мне выбежала моя экономка, чтобы предупредить о срочном телефонном звонке. Она была вся в слезах. Я извинился перед молодыми полицейскими и подошел к телефону. Один из моих коллег сообщил, что Крис Хани, генеральный секретарь Южноафриканской коммунистической партии и бывший начальник штаба «Умконто ве Сизве», одна из самых популярных политических фигур среди сторонников АНК, был застрелен в упор перед своим домом в Боксбурге, пригороде Йоханнесбурга, в котором проживали в основном рабочие из числа белого населения. Крис Хани еще строил планы привлечь их к нашему освободительному движению.
Смерть Криса стала ударом для меня лично и для всего нашего движения. Он был солдатом и патриотом, для которого ни одна задача не была слишком мелочной. Среди молодежи Южной Африки он считался настоящим героем. Он являлся человеком, который говорил на ее языке и к которому она прислушивалась. Если кто-нибудь и мог мобилизовать непослушную молодежь на поиск того или иного решения путем переговоров, так это был Крис. С его смертью Южная Африка лишилась одного из своих величайших сыновей, она лишилась человека, который мог бы оказать неоценимую помощь в преобразовании нашей страны в новую нацию.
В стране отмечалось хрупкое спокойствие, поэтому высказывались обоснованные опасения, что смерть Криса Хани может спровоцировать межрасовую войну, если молодежь решит, что их герой стал мучеником, за которого они должны отдать свои собственные жизни. Сначала я полетел на вертолете, чтобы выразить свои соболезнования восьмидесятидвухлетнему отцу Криса, проживавшему в Сабалеле, крошечной пыльной деревне в районе Кофимваба в Транскее. Этот район мне был хорошо известен, поскольку являлся родиной семьи Матанзимы. Когда я прилетел в эту бедную и крошечную деревню без водопровода и электричества, я поразился тому, как она смогла дать нашей стране такого великого человека, как Крис Хани, который взбудоражил всю нацию своей страстной натурой и своим талантом. Его забота о сельской бедноте объяснялась как раз тем, что свое детство он провел в Сабалеле. Он никогда не терял своих корней. Отец Криса с горечью рассказал мне, какую боль он испытывает от потери сына. Вместе с тем он с удовлетворением отметил, что тот погиб в борьбе.
По возвращении в Йоханнесбург я узнал, что полиция арестовала члена ультраправого Движения сопротивления африканеров, польского иммигранта, который был схвачен после того, как одна отважная африканерка позвонила в полицию и сообщила ей номер машины убийцы. Это убийство стало актом безумного отчаяния, попыткой сорвать процесс переговоров. В тот вечер меня попросили обратиться к нации в программе радиовещательной корпорации Южной Африки. В данном случае именно руководство АНК, а не правительство, стремилось успокоить нацию.
Я сказал в своем обращении, что процесс переговоров, направленный на установление гражданского мира, не может быть остановлен. Я, в частности, заявил:
«Сегодня вечером я обращаюсь к каждому южноафриканцу, к чернокожему и белому, из самых глубин своей души. Белый человек, погрязший в предрассудках и ненависти, приехал в нашу страну и совершил настолько отвратительный поступок, что вся наша нация сейчас балансирует на грани катастрофы. Белая женщина африканерского происхождения рисковала своей жизнью, чтобы мы могли узнать и привлечь к ответственности этого убийцу. Хладнокровное убийство Криса Хани вызвало шок во всей стране и мире… Сейчас настало время всем южноафриканцам объединиться против тех, кто желает уничтожить то, за что Крис Хани отдал свою жизнь, – за свободу всех нас… Я призываю весь наш народ сохранять спокойствие и почтить память Криса Хани, проявив дисциплину во имя гражданского мира».
Убийство Криса Хани являлось попыткой сторонников превосходства белой расы предотвратить неизбежное. Они предпочитали, чтобы страна погрузилась в гражданскую войну, а не управлялась большинством населения мирными средствами.
С учетом угрозы обострения внутриполитической ситуации мы приняли стратегию по работе со своим электоратом. Чтобы предотвратить вспышки ответного насилия, мы в течение недели проводили по всей стране массовые митинги и демонстрации. Это позволило нашим сторонникам выразить свой протест, не прибегая к актам насилия. Я также в частном порядке переговорил с президентом Фредериком де Клерком и договорился о том, что мы предпримем совместные усилия, чтобы не допустить срыва переговоров в результате убийства Криса Хани.
Через несколько дней мы узнали, что в связи с этим убийством был арестован член Консервативной партии Клайв Дерби-Льюис. Это стало еще одним подтверждение существования третьей силы. Весьма показательно, что Крис Хани подверг резкой критике недавнюю кражу оружия на одной из баз ВВС в стране. Согласно предварительному полицейскому расследованию, пистолет, из которого он был убит, был украден
