Кристиан Бейл - Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

Я понесся за ним, не останавливаясь, даже не выяснил, насколько серьезно ранен Фрэнк. И лишь надеялся: прохожие окажут ему помощь, вызовут бригаду «скорой». А что оставалось делать? Теперь я должен был достать этого подлеца во что бы то ни стало. Я несся за ним по улицам, горожане жались к стенам домов, испуганно провожая нас взглядами. Это я сейчас предполагаю, что испуганно. Можете считать, добавил для красного словца. Тогда мне было не до того, чтобы пялиться по сторонам. Я выстрелил несколько раз. Но он петлял по городу, как заяц, и оба раза его даже не задело, лишь припустил быстрее. А за ним рванул и я. Третий выстрел его все же достал. Он остановился на секунду, согнувшись и вцепившись пальцами в плечо. Но после побежал еще быстрее. Черт, тогда я не мог думать ни о чем, кроме цели, но сейчас поражаюсь его выносливости.

Я уже начал задыхаться, когда он понесся в сторону стоянки. Теперь моя основная задача была — не дать ему сесть в машину и, если ему все же это удастся, во что бы то ни стало запомнить номер и передать информацию для перехвата. И тут меня подстрелили. У этого человека был сообщник. Он не одиночка, говорю вам. Иначе я бы его взял. Я был уже в пяти метрах от добычи, когда раздался выстрел, и я ощутил дикую боль в спине. А потом еще выстрел, и я потерял сознание. Но до того, как упасть, я услышал звук мотора, и это был не автомобиль. Скутер. Парень взял скутер и свалил со стоянки. Я успел еще передать эту информацию по рации, но он как в воду канул — сам скутер потом обнаружили брошенным в нескольких кварталах от автостоянки.

— Так значит, в «Фиате Уно» было двое?

— Двое, — подтвердил спокойно мой собеседник.

— А почему сразу информация не попала в полицию?

— Как не попала? — Бергер [4] очень удивился. — Приказ мы свыше получили, но машину не нашли и парня не нашли, так то не наша вина.

Служака был прав: действительно, не их вина, что машина как сквозь землю провалилась. Один мой хороший друг, слесарь и высококлассный автомеханик, обслуживающий гонки «Формулы-1», иронично заявил мне по поводу «бесследного исчезновения» автомобиля:

— С колес тачку снять — десять секунд, если в четыре руки, номера перебить — десять, царапину отполировать — и мать родная не узнает, что тачка в ремонте была. Первый раз что ли? Я сам таких тачек полировал десяток. Накатаются богатенькие бездари, потрутся друг о друга, а потом в слезы:

«Ой, дяденька, папа убьет». Машину с глаз убрать легче, чем человека. Только бы спеца найти, а кто же будет его искать, когда всем все пофигу.

Тут действительно верно: кому надо искать, если важнее просто изобразить служебное рвение? Собственно, все это расследование и выглядит исключительно ложным политиканством и демонстративным бряцанием оружия.

Все ведь знали — белый фиат принадлежал известному скандальному папарацци Джеймсу Андансону, который поджидал пару в отеле и явно знал, что они собираются выезжать. При этом Андансон был без автомобиля. Пешком он явно не собирался следовать за мерседесом. Согласно показаниям портье, фотограф расчехлил свою технику и его фотоаппарат был настроен на режим съемки именно в условиях освещения отеля «Риц». Джеймс профессионал и никогда не путался при работе с камерой. Говорят, его раньше всех видели на месте аварии, он и снимал что-то.

Андансон действительно был в ту ночь в туннеле, но примчался туда ради Анри Поля. Анри Поль был любовником Джеймса. Все очень просто, но страсти незначительных героев никогда не волновали следствие, и поэтому папарацци окрестили «британским шпионом» на службе у Мухаммеда Аль-Файеда, приписали ему и фиат и саму едва ли не смертельную вспышку фотокамеры, которая ослепила Поля, что и послужило результатом аварии.

На самом деле все было гораздо проще. Мелодраматичнее? Пожалуй.

Воздух, напоенный ароматом цветов… Я почему-то считал, что это идиома, а оказалось, если сидеть рядом с кустом цветущих роз, то через несколько минуту восприимчивого человека появится ощущение, будто он в парфюмерной лавке, и возникнет обязательное желание чихнуть. Но чихать в присутствии одной из высокородных особ, графини из Норфолка леди Ри было бы вершиной неуважения, и я лишь скромно молчал о своем желании пересесть.

Графиня, дама за сорок, была стройна, отличалась королевской осанкой. Не удивляла и твердая линия губ, как у всех женщин, привыкших принимать решения. Дополняли картину безупречный дневной макияж и легкий брючный костюм. Я почему-то ожидал увидеть какого-то песика рядом или шляпку но графиня оказалась одним из членов совета директоров банка и явно не собиралась развлекать меня излишними церемониями. Зато я знал: нет смысла ходить вокруг да около, и я могу просто задать свои вопросы.

— Не удивились, что обратился к вам? — чуть улыбаюсь.

— Отчасти, — в глазах у графини Ри улыбка. Голос довольно низкий, словно грудной, — вероятно, ей дается пение. — Со мной никогда не говорили о Диане, ведь мы с этой отвратительной девчонкой все время ссорились.

Чуть поговорив с графиней, я сразу понял, что не ошибся, обратившись именно к ней. Темноволосая и кареглазая, Адель частенько мелькала в компании Дианы-школьницы. Потом они сидели за одной партой. Играли общими куклами. Адель даже подарила маленькой Диане хомячка. А когда Спенсеры развелись и отец посвятил все свободное время своим дочерям Саре и Диане, то будущая графиня Ри стала для Ди надежной утешительницей. Только в ее присутствии девочка не стеснялась плакать, только Адель знала, как горячо маленькая леди Спенсер переживает из-за ухода матери. Переживает и не подает вида. Она всегда была мужественной, эта Ди.

— Пожалуй, замкнулась она именно тогда — знаете, словно створки раковины закрылись, и пропал светжемчужины. Особая девочка. С особым даром. Нежная. Чуткая. «Вещь в себе» и при этом человек сильнейших страстей и нерастраченныхэмоций.

Пауза. Длинная тонкая сигарета в мундштуке. Тонкие кольца дыма. Ухоженные ногти. Очень красивые белые зубы, сжавшие мундштук, пока графиня прикуривала сигарету. Внимательные карие глаза.

— Мужчины считают, что женщины не способны испытывать страсть.

Невольный, отрицательный жесту меня срывается случайно, но слова мне вставить не дают.

— В рамках, принятых условностями, мистер Бейл, без права на ошибку и открытое проявление чувств, — не позволила мне высказаться графиня Ри.

И снова медленная пауза и одурманивающий аромат роз:

— Диана была очень добрым и светлым человеком. Прекрасное воспитание, идеальная леди. Очень обаятельная, хотя веселой я бы ее не назвала, но, безусловно, притягивающая своим умением создавать ауру безукоризненного комфорта. Вкус безупречный. Впрочем, лучшей ученицей я ее не назвала бы. Наука любого рода ее как-то не интересовала. Танцы, спортивные игры, верховая езда — Диана была активным человеком. И очень отзывчивым, умела сопереживать, сострадать. Наверное, оттого, что сама пережила в возрасте 6 лет свою первую трагедию — развод родителей. И еще, она была несколько застенчива. Ее и потом, во время романа с Чарльзом, журналисты называли «робкая Ди». (Тихий смех, словно графиня вспоминала что-то из их детских игр и секретов юности, которыми никогда не поделится с репортером.) Впрочем, особенно робкой она не была. Просто не стремилась руководить отношениями или активно завоевывать кого-то. Она оставалась истинной женщиной по характеру и воспитанию.