Виктор Баранец - Потерянная армия: Записки полковника Генштаба
Умение отлично владеть многими видами стрелкового оружия — один из важнейших показателей профессионализма любого офицера. Начальники регулярно «выкуривали» нас из штабных кабинетов на занятия по командирской подготовке. Интереснее всего было тогда, когда приходилось опробовать новое оружие…
Принятие воинской Присяги — священное событие в жизни каждого военного человека. Мы клялись, «не щадя крови и самой жизни», оберегать государство по имени СССР. Но жизнь повернулась так, что политики развалили его, а военные люди поневоле оказались в роли «клятвопреступников»…
Танки всегда считались главной ударной силой Сухопутных войск. Но с каждым годом и танков, и Сухопутных войск становится все меньше…
Военные моряки с ностальгией вспоминают времена, когда имели возможность на таких вот кораблях появляться в любых океанских и морских акваториях. Сегодня появление российского военного корабля под Андреевским стягом в мировом океане иногда начинает вызывать удивление у иностранных моряков…
В былые времена Войска ПВО страны надежно прикрывали воздушную границу государства на всем ее протяжении. В 1994 году Руководство ПВО вынуждено было официально признать, что есть в воздушной границе России гигантские «дыры», которые могут послужить лазейкой для неприятеля…
Президент — Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами РФ со свитой наиболее приближенных генералов наблюдает парад авиационной военной техники. Начальник Службы безопасности президента генерал Александр Коржаков в одном из интервью двусмысленно отметил, что министру обороны России генералу армии Павлу Грачеву «лучше всего удаются парады». Позади Грачева — помощник министра обороны РФ генерал Валерий Лапшов…
Наши боевые истребители до сих пор считаются лучшими в мире. Жаль только, что в иностранные армии они поступают гораздо активнее, чем в родную российскую…
…Во времена Советской Армии новые боевые вертолеты поступали на вооружение сотнями. Сейчас мы дожили до того, что получаем один вертолет в год…
Появление подразделений Ракетных войск стратегического назначения на военном параде на Красной площади всегда вызывало восторг у зрителей и вселяло чувство особой гордости в души военных…
Нашим подводным лодкам иногда приходится нести боевое дежурство по охране морских рубежей Отечества, не отходя от причальной стенки…
Мир не без добрых людей. Особенно среди педагогов. Однажды на сходе жительниц второго этажа было принято коллективное решение сжалиться над лейтенантом и запустить его погреться. Вскоре я сидел в розарии комнаты № 225 и имел несказанное счастье и высокую честь вместе с Нею есть жареную картошку с гигантской сковородки и даже уплетать квашеную капусту…
Что делать дальше, я уже знал…
В училище меня очень хорошо научили, как удерживать даже крохотный плацдарм и развивать успех. В общевойсковой тактике и в любви часто успешно работают одни и те же законы. Но счастье мое так задурманило мои мозги, что я напрочь потерял бдительность. Бравый морской офицер Тихоокеанского флота вскоре получил донесения своей разведки в Хабаровске, что сухопутный лейтенант ставит его предстоящую свадьбу под большое сомнение. Грозный десант в количестве четырех морских волков в капитанских погонах был в экстренном порядке десантирован на плацдарм моего счастья и затаился в засаде…
Но об этом я не успел узнать.
Поздним вечером 1971 года, выйдя из заветной комнаты № 225, я вдруг обнаружил, что нахожусь в окружении и должен принять бой с противником, имеющим четырехкратное превосходство в силах.
Четыре хорошо подвыпивших морских офицера с пылающими злостью лицами и обнаженными кортиками в шеренгу по двое надвигались на меня с разных концов длинного коридора. Стали раздаваться леденящие душу девичьи крики, хлопали двери, щелкали дверные замки…
— Помогите! Человека убивают! — визжал где-то почти детский голосок.
Кольцо окружения сужалось.
Надо было прорываться.
Стараясь держать себя на равном расстоянии от надвигающихся на меня тихоокеанцев, я спиной попробовал открыть хотя бы одну из дверей. Но все они были закрыты.
Четыре блестящих кортика становились все ближе.
Меня спасла туалетная комната. Я ворвался в нее, сапогом разбил окно и следом за осколками стекла полетел с подоконника в сугроб…
Дворник с огромной лопатой превратился в статую, услышав звон разбитого стекла и увидев планирующего из окна лейтенанта Советской Армии в шинели, перехваченной портупеей.
Во время приземления в сугроб мои подкованные сапоги скользнули и я врубился копчиком в мерзлую твердь. Еле успев очухаться от дикой боли, я увидел с бешеной скоростью мчавшихся ко мне морских офицеров. Убегать было бесполезно. А кругом ни камня, ни штакетника. Я выхватил из рук обезумевшего дворника огромную лопату и принял боевую стойку, делая круговые движения, чтобы не пропустить удар с тыла…
Сотни педагогических глаз созерцали этот неравный поединок офицеров Дальневосточного военного округа и Тихоокеанского флота.
От расправы меня спас милицейский наряд, который студентки вызвали по телефону. Увидев приближающуюся милицейскую машину, тихоокеанцы мигом испарились…
Даже сквозь плотно закрытые окна общежития был слышен дружный девичий смех.
Я отдал лопату дворнику и стал давать показания стражам порядка.
Меня с Богом отпустили.
Через несколько дней морские волки все же выследили меня, переодевшись в гражданку. Ничего не подозревая, по просьбе неизвестного молодого человека на улице Карла Маркса «дать прикурить», я щелкнул зажигалкой. И в этот же миг был сражен нокаутирующим ударом в лицо. Когда очнулся, то первое, что я увидел, была моя форменная фуражка, раздавленная в лепешку колесом троллейбуса…
— Если тебе ни разу из-за девушки не набили морду, — успокаивал меня капитан Женя Татарович, — значит, эта девушка никому не нужна.
Майор Николай Гацько объяснял случившееся по-другому:
— Если тебе ни разу из-за девушки не набили морду, значит, она будет когда-то бить морду тебе…
Океан философии.
Уворованных женщин нельзя спрятать. За них рано или поздно приходится расплачиваться. После этого из «вора» ты становишься ее стражем. Но это уже другая профессия и другая философия…
Через год в той же лейтенантской шинели с дикими криками восторга я выделывал в глубоком снегу кульбиты под окнами роддома на самом берегу Амура. У меня появился сын. «Рожайте сыновей — стране нужны солдаты!» — таким плакатом встретили меня на службе…
