О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский
8 декабря
До завтрака побывал в какой-то рядом стоящей церкви. Красота неописуемая, горят свечи, звучат ангельские голоса, возможно, звучала какая-нибудь «да ностра месса». На цыпочках вышел. У дверей нищие. Нищий просит у нищего. Горько… Прошёлся по улицам, вглядываясь в витрины, что в принципе можно купить на обмененные каждому из нас 105 тысяч лир? Увидел помазок для бритья с позолоченной ручкой – 56 тысяч. Однако!.. И вспомнил парафраз Маяковского из пародии Архангельского:
А нам на них свысока наплевать,
Известное дело – буржуйская лавочка.
Плюну раз – мамочка-мать!
Плюну другой – мать моя, мамочка!
Экскурсия в автобусе. Сопровождающий Саша с безукоризненным русским языком. Оказывается, наш. Работал в фирме, женился на итальянке, и вот он уже «не наш» («изменник!», «отщепенец», «родину продал!» – как сказали бы раньше), но сейчас это не вызывает никакого отторжения, а скорее – некую зависть.
– Как живётся в Италии? – спрашиваю Сашу.
– Хорошо. Тут можно жить по-человечески, – отвечает он.
Но вот уже не до Саши, мы в театре «Ла Скала», абсолютно не впечатляющий снаружи, но внутри суперзнаменитый. В театре очень интересный музей: бюсты композиторов, сценические одежды, личные вещи кумиров, ноты, письма, веера… От имён кружится голова: Карузо, Джильи, Каллас, Тосканини… а композиторы: Чимароза, Керубини, Леонкавалло, Верди… Удалось заглянуть в ложу № 16 и окинуть взглядом знаменитый зал. «Мальчик резвый, весёлый, кудрявый…» Нет, увы, мужчина пожилой, медлительный, лысый и печальный…
Двигаемся дальше. Прекрасная галерея Виктора-Эммануила, в форме луча, длина луча 105 метров. Автор галереи архитектор Луко Менгони упал с лесов и разбился, а мы ходим и восторгаемся его творением… Собор Дуомо ещё одно наслаждение… Санта-Мария делле Грацие – бывший доминиканский монастырь. Стенная роспись Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Её постоянно реставрируют. Краски блекнут, но шедевр есть шедевр… Снова замок Кастелло Сфорцеска, английский парк… И обед у «Галилея». Вместо «ризотто алла миланезе» (риса по-милански) нам подают дежурные макароны… Многое не увидев в Милане, отправляемся в Венецию (3,5 часа дороги).
По пути остановка в Вероне, и сразу к балкончику Джульетты (виа Каппелло, 27). В глубине двора статуя девушки с отполированной обнажённой грудью – каждый турист желает прикоснуться на счастье к Джульетте…
Венеция поражает, город на воде, расположенный на 118 островах в живой лагуне. Острова прорезаны 160 каналами, над которыми переброшено около 400 мостов.
Я – неведомый прохожий
В суете других бродяг;
Перед дворцом, где жили дожи,
Генуэзский вьётся флаг… –
писал Валерий Брюсов в 1902 году… Мы приехали в Венецию под вечер, и нас размещают в отеле «Континентал» около канала Гранде. Старый отель, лифт обит плюшем. Но что лифт, главное – венецианские мосты и улочки, мы бродим по ним до ночи, подозревая в каждом прохожем Коломбину или Арлекина. «Ах, в каждой фее искал я фею…» Это куртуазный Северянин, а у Галича иное:
В канале вода зелена нестерпимо
И ветер с лагуны пронзительно сер.
– Вы, братцы, из Рима?
– Из Рима, вестимо!
– А я из-под Орши! – сказал гондольер.
Чёрные гондолы привязаны к берегу, и желающих покататься по водяной пульсирующей глади мало, ну, а нам, «русо туристо», – это вообще не по карману.
Ночь в Венеции. Утро 9 декабря. Сели на морской трамвайчик, и прогулка по Большому каналу мимо цепи потрясающих дворцов на воде. Мраморные фасады, цветные мозаики, огромные окна, открытые аркады-лоджии, стройные колонны, – только и восклицать от восхищения «Мама миа!».
Высадились на сушу, и большая экскурсия про историю Венеции, про разных дожей, про «нехорошего Наполеона» и т. д. Посещение Дворца дожей. В зале Большого Совета одна из самых больших картин в мире – «Рай» Тинторетто (длина 22 м, высота 7 м). В картинной галерее одна картина лучше другой. И прав Борис Пастернак, который говорил: «Надо видеть Веронезе и Тициана, чтобы понять, что такое искусство». А ещё нам показали тюрьму, «мост вздохов», не подвалы Лубянки, но тоже всё мрачно…
Собор Сан-Марко, евангелист Марк, символ спящий Лев, – всё не может не восхищать, хотя когда-то Алексей Апухтин бурчал:
В объятьях заколдованного сна,
В минувшем блеске ты окаменела.
Твой дож пропал, твой Марк давно без дела,
Твой лев не страшен, площадь не нужна…
Господин поэт Апухтин ошибался. Площадь перед собором – пьяцца ди Сан-Марко – круглогодично кишит приезжим людом из всех стран мира. Все задирают головы, ахают и щелкают фотокамерами. Туристы, туристы. На пьяцетте, на набережной Скьявони. Когда-то тут сиживал Карло Гольдони, бродил в одиночестве Вивальди, Чайковский в доме с окнами на Сан-Джорджо-Маджоре писал Третью симфонию… Городу воды, колоннад и мостов (самый знаменитый Риальто) постоянно грозят гибелью, но он живёт и не сдаётся…
В 17 часов прощание с Венецией и встреча с Флоренцией. Самый элегантный город Италии. «Флоренция, ты ирис нежный…» (А. Блок). Нас селят на окраине города, в отеле «Конкорд».
10 декабря
Флоренция. «Сегодня делаем все музеи», – заявила Лоридана. Делаем так делаем, кто возражает. Первый – палаццо Питти. Всё набито шедеврами: мраморная Венера работы Кановы, Караваджо и Гвидо Рени, картина Рубенса «Аллегория войны». Гид по Флоренции Лео, старик с патрицианской осанкой, комментирует портреты женщин: «Чудные женские личики» (коверканный русский язык таит в себе пряность). Одна из Мадонн Рафаэля. Перуджино и Джованни Беллини… Из туристической рекламы: «Спешите увидеть Италию, пока её окончательно не разграбили».
Из Питти в сады Боболи. Грандиозно и прекрасно. На одном из домов висит доска: здесь жил Достоевский, здесь он написал свой роман «Идиот».
Небольшая пробежка и – галерея Уффици. Явное перенасыщение шедеврами, и трудно избежать «синдрома Стендаля» – не упасть в обморок от увиденной красоты. Отмечу, что группа попалась крепкая – ни одного обморока, так, лишь беглое приседание на лавочку да таращение глаз, как у рыбы, которую выловили из воды и положили рядом с ведром.
Лео свой обзор начал с Джотто: «Все имеют школу Джотто, но не все имеют такой талант»… Блистательная картина «Битва при Сан-Романо» кисти Паоло Уччело… Мазаччо… Филиппо Липпи (он был человек богемный, – сказал о нём Лео)… У «Весны» и у «Рождения Венеры» Боттичелли не протолкнуться, все стоят в каком-то восхищённом онемении. В «Образах Италии» Муратов
