Евгений Биневич - Евгений Шварц. Хроника жизни

— Дура она.

Первая придворная дама (высунувшись из окна): Сам дурак!

Мало того, что у героев теперь другие имена, они сами становятся иными. Король-отец превращается в королеву-мать, и на гербе её государства «пересекающиеся мечи, ножницы и иголка с ниткой». Появляется ещё одно государство — государство высшей школы, объявившее себя республикой, а королевство Каина XVIII обносится высоким забором, покрашенным «в полоску, как шлагбаум или старинные верстовые столбы. По забору тянется надпись: «граница». На калитке табличка: «Король Каин XVIII Бумтрахтенблеф Великолепный». Звонок. Возле табличка: «Королю один звонок. Первому министру два звонка».

Столь разные государства, во главе которых — в одном случае стоит женщина, во главе второго — президент академии наук, во главе третьего — истинно король, нужно было Евгению Львовичу, по-видимому, для того, чтобы показать, что дело не в том, кто стоит у кормила власти, и не в том, как государства именуют себя, а в тех внутренних связях государства и народа, какие складываются в этих странах. А разница между ними, как выясняется, мизерная.

«Королева (кричит). Ау-у-у! Гоп-гоп! Королевство высшей школы!

Издали, издали королеве отвечает дребезжащий тенорок:

— Ваше величество, сколько раз я вам говорил, что у нас не королевство, а республика.

— Терпеть не могу этого слова… Кто со мной говорит? Король?

Мы видим высокую гору. На горе стоит почтенный, седой человек в сюртуке. Он глядит вниз в подзорную трубу и кричит тенорком:

— Сколько раз я говорил вам, ваше величество, что у нас нет короля, а есть президент академии наук, он же заведующий всеми кафедрами республики и также ею самою…».

В правлении самого «милитаризированного» королевства Каина, границы которого обнесены забором в полосочку, и в правлении «дамским королевством», если оно даже — только слово, и в правлении президента академии наук, совмещающим с заведованием всеми кафедрами республики, а также заведование и самой республикой, — разницы почти нет. Каждое из них — тирания на свой лад.

С тиранией и борются герои сценария, а заодно и за свою любовь.

В пьесе народ «безмолвствовал», да и то только в финале. В сценарии народ не безмолвствует, он ждет только случая, благоприятного момента.

И вот в городе появляются «парни проворные, малые смелые, лапы умелые». Открываются нараспашку окна «кружевниц, кузнецов, сапожников, гончаров, всех ремесленников, живущих в домах вокруг площади». Они поют:

«К свадьбе спешили мы,Шили, кроили мы.Раз, два, три,Раз, два три.Били, ковали мы.Все по образчику,Все по заказчику!Смирно сидели мы,Песен не пели мы.Вдруг просыпаютсяЛюди покорные —В город врываютсяПарни проворные.Малые смелые,Лапы умелые.БлагоразумиеВыгнали прочь.Славная ночь.Беспокойная ночь!».

Последняя сцена, написанная Шварцем, — приемная Каина, «отделенная от опочивальни бархатным занавесом. Нарядно одетый слуга дергает веревку колокола, висящего в опочивальне. Тут же главный повар короля сбивает сливки для королевского шоколада. Возле — портные кончают шить новый наряд короля.

«Входит первый министр.

— Здорово, королевский будильник!

Слуга. Здравия желаем, господин первый министр.

— А где камердинер его величества?

Из-за занавеса выходит королевский камердинер.

— Давно звоните?

Камердинер. Второй час, ваше сиятельство…».

На этом сценарий обрывается.

Как бы дальше развивались события? Что Шварц не успел написать?

Будущему режиссеру картины он рассказывал о своих планах. Он писал Каина с рехнувшегося Форрестола — американского военного министра, который готовил атомную войну, и боясь её последствий, сошел с ума и выбросился из окна небоскреба. У Шварца атомной была божья коровка. Уже ходили слухи о засылаемых через границу (через высокий забор) заряженных насекомых. И вот в сцене, которой обры вался сценарий, где в ожидании приезда принцессы слуги пытались разбудить разоспавшегося повелителя, вдруг обнаруживалась божья коровка. (У Н. Эрдмана она станет комаром). Придворные и король гоняются за нею, но она исчезла. От страха все приближенные короля сбегали из дворца, а их государь сходил с ума. Народ во главе с Яном и Жаном праздновали победу.

Чтобы завершить сценарий, студией был приглашен Николай Р. Эрдман. Исходя из тех сорока страниц, он написал сценарий «Каин XVIII». К Шварцу, хотя его имя и значится в соавторах, этот сценарий имеет довольно малое отношение. Эрдман — прекрасный писатель, с ярко выраженной индивидуальной манерой письма — написал свое произведение. К тому же, Надежда Николаевна как-то призналась, что в титрах стоит имя не Евгения Шварца, а Екатерины Шварц. Таким образом студия сумела заплатить Екатерине Ивановне, как соавтору, а не наследнице.

Фильм вышел на экраны в 1963 году. Режиссерами его были, как и в «Золушке», Н. Кошеверова и М. Шапиро. Главный оператор — Э. Розовский, художники — В. Дорер и Л. Векслер, художник по костюмам — М. Азизян, композитор А. Спадавеккиа, текст песен А. Хазина, балетмейстер И. Бельский. В ролях были заняты прекрасные артисты: Э. Гарин (Каин Восемнадцатый), Л. Сухаревская (королева Власта), С. Лощихина (принцесса Милада), В. Демьяненко (Ян), С. Хитров (Жан), Ю. Любимов (премьер-министр), Б. Фрейндлих (начальник тайной полиции), М. Жаров (военный министр), А. Бениаминов (президент Академии наук), Рина Зеленая (гувернантка), М. Глузский (начальник королевской охоты), Б. Чирков (туалетный работник), Г. Вицин (палач) и другие.

Был у Шварца ещё один замысел, но он не получил воплощения даже в набросках на бумаге. Еще 27 октября 1956 года он записал: «Я хотел написать сказку о храбрости, да боюсь, что получится уж слишком поучительно. Если взять такую историю: мальчик остался один. На нем ответственность за младших — скука! Я вышиблен из колеи и сплю… Что мне хочется написать? Больше всего — очень простую сказку, где сюжет развивался бы естественно, но занимательно. Нет, здесь об этом я писать не могу…».

Чувствуется растерянность писателя: сюжет не только не выстраивается, но даже не рождается вовсе. Не прояснился он и через восемь месяцев:

— Теперь вплотную становится на очередь задача: что писать надо бы и для ТЮЗа. «Сказка о храбрости» раздражает поучительностью. И я не вижу воздуха, которым все они дышат. Если взять трех братьев, из которых один без промаха стреляет, другой выпивает море. Впрочем, ему можно дать другой талант. Впрочем, и это неприятно, тянет в одну сторону, а хочется чего-то вполне человеческого. Брат и сестра ищут покоя в диком лесу. Неинтересно и невозможно. Как в тумане мелькают передо мной городские стены, усатые люди в шароварах. Пираты? Мальчик, которого везли лечиться от храбрости, потому что он вечно был на волосок от смерти? Если подобный мальчик попадет к пиратам, он может навести на них такого страху, что освободится в конце концов. В этом уже есть что-то веселое. Он учит мальчиков, находящихся в плену, сопротивляться разбойникам. Находит девочку, которая до того запугана, что её не научишь храбрости. Но и она вдруг окажется героиней, когда мальчик попадает в опасность. Пираты не знают, что характер девочки изменился, и это — победа. Пираты — неудачники. Все учились, но плохо. Главный из них за всю жизнь получил одну тройку и считается с тех пор среди своих мудрецом. И при этом они усаты, ходят в шароварах, охотно поднимают крик, хватаются за оружие. Ладно. Но время? Чей сын мальчик? А если он племянник богатого русского купца? Вся семья один к одному храбрецы в свою пользу. А этого испортили. За всех заступается. Недавно отбил у разбойников старика. Ведь надо уметь считать. Много ли старику жить осталось, чтоб ради него жизнью рисковать. И отправляют мальчика в дальний путь: «Надо уметь считать. Жалко парня, но оставь его — от него одни убытки», — и так далее. Пираты говорят традиционным пиратским языком. Девочка сама не помнит, откуда она, — тут на корабле и выросла. Поэтому тон у неё мягкий и нежный, а язык чисто разбойничий.