Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

Мы взлетаем четырьмя машинами на атаку наземных целей русских, нас сопровождает восьмерка только что прибывших в «Пули» новеньких Фокке-Вульфов. Весь полет проходит на высоте менее километра, чтобы можно было воспользоваться системой низковысотного форсажа. Дымка напугала русских или американцев, и в воздухе чисто, мы же прекрасно знаем район полета. Раньше я любил ровные длительные полеты с одинаковой скоростью и на одной высоте, когда можно бросив ручку, поднять руки на фонарь, любуясь открывающимися видами. Но сегодня сказывается усталость, даже с помощью триммеров я не могу сбалансировать машину. В руках легкая дрожь и мне тяжело выполнить правильный разворот держась в строю, да и просто удерживать капот на горизонте. Самолет старается задрать или опустить нос и гуляет по крену, наконец, я концентрируюсь и Фокке-Вульф «успокаивается». Зато теперь, после дневного боя, я полностью уверен в себе, меня не пугает противник, признаюсь, я даже хочу встретиться с истребителями и испытать боевые качества «FW».

Внизу жилые кварталы, я не могу найти цель, некоторые уже отбомбились, но я не хочу бросать смертельный груз, ведь внизу могут быть гражданские – мои соотечественники. Отстав от звена и так и не найдя подходящую цель избавляюсь от бомб над пустым полем и на высоте менее одной тысячи метров и скорости в четыреста пятьдесят километров в час спешу за остальными, догнав их уже в районе Варпалота. Этот вылет для меня бесцелен, разве что увеличивает боевой налет. Погода над Варпалотой окончательно портится, с утра над аэродромом ожидается туман, значит, вылетов не будет. Вечером я возвращаюсь в Веспрем и вторую ночь сплю как убитый.

Ночью был мороз, с утра температура поднялась выше нуля, погода ясная, солнечно, мокрый грунт аэродрома начал просыхать.

Сегодня понедельник. Скоро весна – всемирное пробуждение жизни. Себя я считаю реалистом, а когда спрашивают. как это? Отвечаю. реалист, это совсем не пессимист, а оптимист тертый жизнью. Кажется, я понял, чем оптимист отличается о пессимиста, Они конечно оба хотят быть счастливыми, только оптимист счастлив от наступления приятного, а пессимист – от окончания неприятного. Скоро война кончится и наша страна, как проигравшая, погрузиться в пучину оккупации. «Приятное» вряд ли наступит в ближайшее время, но конец кровопролитию – это, все равно, неплохо! За что мы дрались, а дрались мы хорошо?! Иные скажут. за правду! Но разве бывает одна единая «правильная» правда? Когда один человек или государство заявляет что он стоит «за правду» – это звучит пафосно и свято. Но когда начинаешь разбираться, в чем «его» или «их» «правда», оказывается что эта «правда» – всего лишь «интересы», интересы человека, группы или целой державы. Только если заявить, что ты стоишь за свои «интересы» – это звучит вульгарно и корыстно, а вот за «правду» – это гордо и свято! Вот и выходит, что правда у всех своя, у Германии и нацистов своя правда, у большевиков своя, у Америки – своя, и у маленькой Венгрии есть своя правда, а той единственной «правильной» правды ни у кого нет. Конечно, каждый может руководствоваться патриотизмом и считать. все, что хорошо для моей страны и нации – это «хорошо», и в этом есть «правда»! Только ведь иногда и конь спотыкается. Лет десять назад все немцы поддерживали своего фюрера, заслушиваясь его пламенными речами о величии Германии, да так, что говорят у женщин, во время выступления Гитлера, случался оргазм, а мужчины были готовы сразу идти на смерть ради «правды» фюрера. А тех немногих, кто пытался возражать. «нацисты не доведут до добра», клеймили и преследовали как предателей нации. И что теперь. Германия в руинах от бомбардировок и большевики вот-вот дойдут до Берлина! Выходит и «правда» иногда подводит, когда это только «своя правда» против других «правд»!

Чем же руководствоваться в дальнейшем сильным мира сего, чтобы опять не начать уже третью всемирную мясорубку. Что может быть выше «правды», читай – «интересов» властителей и элит? Разве что свобода, нравственность и справедливость! Когда каждый будет поступать по справедливости, то есть так, как хотел бы чтобы поступали и с ним, жить честно по заповедям божьим, и не посягать ни на чью свободу! А «правда» если она есть, звучит только так. не убивай, не кради и не обманывай! И подходит эта «правда» как к каждому отдельному человеку, так и к любому государству, а иначе все когда-нибудь рухнет!

Я большевиков совсем не идеализирую, но кто бомбил Кошице в сорок первом. русские, немцы или румыны? А теперь половина Венгрии захвачена, вторая половина лежит в руинах и страна платит… Вот такие нелепые мысли последнее время часто посещают мою голову, голову «маленького» и уже немолодого лейтенанта Королевских Венгерских Воздушных Сил – небольшого красивого государства в центре Европы, потерявшего столицу и достаточно пострадавшего от чужих и собственных амбиций.

Я должен ехать в Варпалоту, где меня ждет мой самолет, в отличие от Веспрема, с которого мы летаем, пользуясь немецкой техникой, но день начался с приключений, еще здесь. В девять сорок пять полк подняли по тревоге на прикрытие собственного аэродрома. Я был собран, находился на летном поле, как раз готовясь передать Мессершмитт персоналу семьдесят шестой эскадры, и вполне мог вылететь на перехват.

Взлетает восемь самолетов Лейтенант Тотх, капитан Шуте и лейтенант Малик сразу пошли на перехват. Мы с Имре во втором звене с моим неизменным ведущем капитаном Шольцем. Также для отражения налета вылетело восемь Фокке-Вульфов.

Началась свалка с истребителями сопровождения, затем поиск бомбардировщиков. Я метался по небу как ужаленный, но в этот раз охотничья удача мне не благоволила, в отличие от брата и других летчиков. Имре удвоил свое вчерашнее достижение, мы же с Шольцем парой пошли в набор и не встретили ударную группу врага, которая находилась на высоте три восемьсот. В этом вылете «Пума» сбила до шести вражеских самолетов, потеряв всего одну машину – капитан Шуте посадил подбитую машину «на брюхо» и благополучно пешком добрался до Веспрема. Имре ликовал, теперь он не сравнивал себя с «зелеными задницами», он сам начал сбивать. Я был удивлен, но рад за брата, считая его неженкой и даже трусом. Думал ли я почти шесть лет назад, готовый идти служить срочную за брата, и, спасая его от фронта, окопных вшей и шрапнели, записав в авиацию, что мы не только окажемся в самом центре драки, да еще будем приносить пользу своей стране!

К полудню я был на аэродроме Варпалота. Армия большевиков в каких-нибудь двадцати километрах, но густой туман, накрывший аэродром еще с утра, придавил наши самолеты к земле. Какая разница в погодных условиях. всего в паре десятков километров на запад ясно, а здесь – туман. Пока погода нелетная мы готовимся к обороне аэродрома, наземные службы копают рвы, зенитки укрепляются на противотанковых позициях, здесь война совсем близко, и пришла она не по воздуху, как сегодня в Веспреме, а вот-вот докатит на гусеницах русских танков. Остается надежда на удар по большевикам танкового корпуса СС северо-западнее Будапешта. Сейчас позиции немецких и венгерских частей рядом с нашим аэродромом тянутся от Секешфехервара до Мора и далее на северо-запад в район Дьора.