Сэмюэль Пипс - Домой, ужинать и в постель. Из дневника

3 сентября 1663 года

Сегодня вечером говорили с мистером Брисбейном о магии и заклинаниях. Делились опытом: я рассказал ему о заговорах, известных мне, он — о том, что видел собственными глазами в Бордо, во Франции.

В Бордо он увидел четырех девочек, совсем еще маленьких, все четверо стояли, преклонив колена; первая шептала на ухо второй первую строчку заклинания, вторая — третьей, третья — четвертой, а та — первой. Потом первая принималась шептать вторую строчку — и так все четверо по очереди. Вот слова этого заклинания:

Voicy un corp mortRoyde comme un bastonFroid comme marbreLeger comme un esprit.Levons te au nom de Jesus Christ[47].

При этом каждая указывала пальцем на мальчика, что лежал навзничь на спине, словно мертвый. В конце заговора им удалось, указывая на мальчика пальцами, поднять его так высоко над землей, что сами они с трудом могли до него дотянуться. Пораженный увиденным (а также изрядно испугавшись, ибо девочки хотели, чтобы и он тоже принял участие в заклинании и повторял за ними слова; кроме того, самой младшей было так мало лет, что ее с трудом заставили затвердить текст), мистер Брисбейн, заподозрив, нет ли здесь мошенничества со стороны мальчика, который к тому же весил очень мало, позвал домашнего повара, здоровенного детину, ничуть не меньше, чем повар сэра Дж. Картерета, — и девочки оторвали его от земли с той же легкостью. Признаться, ничего более странного я в своей жизни еще не слышал, однако он изложил мне то, что видел собственными глазами, и у меня нет никаких оснований ему не верить. Я поинтересовался, кто были эти девочки, католички или протестантки, и он ответил, что протестантки, что поразило меня еще больше.

31 июля 1665 года

Обедал в очень веселой компании. Среди прочего, много говорили о лондонском пожаре и о пророчестве Нострадамуса, чьи стихи напечатаны в «Книжном альманахе» за этот год. По этому поводу сэр Дж. Картерет рассказал, как, находясь при смерти, он (Нострадамус. — А.Л.) взял с горожан клятву, что после его похорон прах его не будет потревожен; однако спустя шестьдесят лет они все же откопали его гроб, открыли его и на груди обнаружили медную табличку, где говорилось, какими дурными и лживыми были жившие в этом городе люди, раз они, после стольких клятв и заверений, осквернили его прах в такой-то день, год и час, — что если и верно, то очень странно.

3 февраля 1667 года

С сэром У. Пенном в карете — в Излингтон, в «Королевскую голову», где нас, а также двух братьев мистера Лоутера ждали его (У. Пенна. — А.Л.) супруга, а также мадам Лоутер и ее свекровь; потчевали только пирогом с голубятиной, ради чего не стоило и приглашать столь большую компанию; однако после обеда мы развлеклись вволю, ибо пришел фокусник, который показал нам такие фокусы, каких я за всю свою жизнь не видел ни разу. Ловкость рук его была такова, что жена моя твердит без умолку, что никогда не поверит, чтобы здесь не был замешан дьявол.

24 мая 1667 года

Все утро в присутствии, а в полдень обедал вместе с клерками; от них и узнал, что в городе все говорят о метеоре или каком-то пламени, пронесшемся в субботу над городом; тут я вспомнил, что тем вечером, закончив писать, прогуливался в одиночестве по саду и вдруг заметил перед собой сноп света, пронесшийся из-за спины, повернул голову и увидел, как по небу, в сторону Чипсайд-Уорда, пронеслось и исчезло белое пятно, похожее издали на огненное пламя. Тогда я стал соображать, нет ли сегодня какого праздника, и принял пламя за шутиху, хотя оно и было гораздо ярче любой шутихи, после чего больше об этом не думал. Однако мистер Хейтер и Гибсон, которые возвращались в тот вечер домой, встречали по пути многих, кто удивлялся увиденному; пламя видели и в Сити, и за его пределами; прошел даже слух, будто город объят пламенем и католики собираются перерезать всем нам глотки — от чего избави нас Бог.

21 мая 1668 года

Из дальних странствий возвратясь…

В полдень — на биржу, где было много моряков, в том числе капитан Каттл, Кертис и Мутэм; пошел с ними в таверну «Золотое руно», где до четырех часов выпивали и рассказывали истории про Алжир и про то, как там живут рабы. Капитан Мутэм и мистер Доз (и тот и другой попали туда в рабство) подробно рассказали о том, как с ними обращались. Как ничего, кроме хлеба и воды, не давали. Как при освобождении взяли с них много денег за ту воду, какую они выпили из городских фонтанов, пока находились в рабстве. Как их били по пяткам и по животу по милости их padron[48]. Как загоняли в хозяйский подвал, где им приходилось всю ночь лежать на каменном полу. Рассказывали, что чем бедней хозяин, тем лучше он относится к своим рабам. Что хорошо живется ворам и проходимцам, если они делятся ворованным со своими хозяевами, которые за это не заставляют их работать. И что воровство в тех краях вовсе не считается преступлением.

8 февраля 1661 года

Обедали с капитаном Ламбертом и беседовали о Португалии, откуда он недавно прибыл. Говорит, что место это очень бедное и грязное, речь идет о Лиссабоне — городе и королевском дворе. Что король очень груб и примитивен; не так давно за то, что он оскорбил какого-то дворянина, назвав его «рогоносцем», его чуть было не отправили на тот свет; ему устроили засаду и наверняка пронзили бы шпагой, не скажи он им, что он их король. Говорит, что в окнах там нет стекол — нет и не будет. Что королю прислуживает дюжина ленивых охранников, носят ему за отдельный стол мясо, порой в глиняных мисках, а иногда ничего, кроме фруктов, и время от времени полкурицы. И что сейчас, когда их Инфанта станет нашей королевой[49], ей будут подавать целую курицу или гуся, что для нее в диковинку.

17 октября 1661 года

К сэру Уильму Баттену, где зашел разговор об обычае избрания герцога Генуэзского, который правит два года и которому, точно королю, каждодневно прислуживают 400–500 человек. Когда же срок истекает и избирается новый герцог, к старому посылается гонец, который, становясь у подножья лестницы и глядя на него снизу вверх, обращается к нему со следующими словами: «Vostra Illustrissima Serenidad sta finita et puede andar en casa», что означает: «Срок Вашей светлости завершился, и теперь вы можете идти домой», после чего гонец с поклоном снимает шляпу, и старый герцог (по традиции он уже отослал вещи домой) покидает дворец, порой в сопровождении всего одного слуги, а на его место с величайшей торжественностью воцаряется его преемник. Согласно другой рассказанной нам истории, в герцогстве Регуэзском на Адриатике (государство небольшое, но, говорят, более древнее, чем Венеция, считается матерью Венеции, и турки обложили его со всех сторон) начальника дворцовой охраны меняют, опасаясь заговора, каждые 24 часа, с тем чтобы никто не знал, кто будет во главе стражи следующей ночью. Обычай таков: за вами приходят два человека, хватают вас, словно преступника, и отводят во дворец, где и вручают ключи <…>