Машина Времени. Полвека в движении - Михаил Михайлович Марголис
«Кроме поиска клавишника, в связи с уходом Подгородецкого, требовалось решать и другие проблемы, созданные нам Мелик-Пашаевым, – говорит Кутиков. – Прежде всего, найти новую аппаратуру. Хорошо помню, как на гастролях в Ростове мы поговорили с одним из росконцертовских директоров Валерием Ильичом Голдой и рассказали ему о нашей ситуации. Он ответил: «Ничего не бойтесь. Будет у вас аппаратура. Я вам говорю. Правда, за нее придется заплатить». Мы нашли возможность дополнительного заработка. Собрали пять с лишним тысяч рублей и к декабрю 1984 года получили классный фирменный аппарат, а Голда стал нашим директором. Он был человеком опытнейшим и профессиональным, поэтому аккуратно разруливал в пользу «Машины» любые деликатные вопросы. Допустим, когда интересы «МВ» в Росконцерте однажды пересеклись с интересами Аллы Борисовны Пугачевой. Без Голды нам вообще сложно было бы оправиться после заговора, который устроил Мелик-Пашаев.
Валерий Ильич, кроме всего прочего, являлся профессиональным картёжником, и, скажем так, человеком своего времени. Жил он по очень сложным, формальным и неформальным, законам той эпохи. Тем не менее в плане понимания жизни, отношения к ней я научился у него за годы, что он пробыл нашим директором, наверное, больше, чем у кого-либо».
Если телебоссы, цензоры и ОБХССники «Машину» очевидно недолюбливали, то в Росконцерте о своей самой рентабельной группе чутко заботились. Кроме современной фирменной аппаратуры, «МВ» не отказывали и в содержании приличного штата. В одном из интервью середины 80-х Макаревич пояснял: «У нашей группы аппаратура фирмы Peavey. Такая же есть только у «Сябров» и Пугачевой. Эту аппаратуру мы получили из США, весит она 3,5 тонны. В нашем ансамбле 14 человек: четыре музыканта, звукорежиссер, оператор, директор, костюмерша и шесть рабочих». Звукорежиссеров у «Машины» вскоре стало два. В этом качестве в группу внезапно вернулся ее экс-барабанщик «палеозойского» периода Макс Капитановский.
«Сидели мы как-то у Макаревича, выпивали перед выездом «Машины» на гастроли в Ярославль, – рассказывает Капитановский. – Вдруг выясняется, что их штатного звуковика Наиля Короткина с приступом аппендицита увезла «Скорая». Группа осталась без звукорежиссера. Макар предложил: «Поехали с нами». Это был 1983-й год. Меня только выгнали после заметки в «Советской культуре» из ансамбля «Лейся, песня». Я там в последние два года, кроме всего прочего, вел концерты, и авторы статьи сочли мой конферанс пошлым и еще в чем-то плохим.
Макару я сказал, что не знаю, как включать их аппаратуру. Он успокоил: «Есть знакомый техник-профессионал. Попросим его с нами съездить. Он все подключит, а ты, как музыкант, будешь непосредственно концертным звуком рулить». Ну, я согласился.
Прошел первый концерт в Ярославле, затем второй… У Наиля имелась тетрадка, где были записаны показания всех многочисленных пультовых ручек. Сначала я установил их по его записям, послушал, мне не понравилось. Перестроил все по-своему, барабаны, в частности. У «МВ» в Ярославле было четыре выступления. После третьего «машинисты» пригласили меня войти в штат группы. Оказалось, этот концерт они тайком записали, и разница между тем, как было и как стало, показалась им огромной. Я понимал, что «Машина» выступает много и почти всегда на стадионах. Стать концертным звукорежиссером такой группы мне представлялось новым, интересным делом, и я за него взялся.
Поначалу присутствовал и на репетициях «Машины», где шла работа над новыми песнями, даже что-то советовал. Я ведь после возвращения в «МВ» был на две головы выше «машинистов» в плане концертного опыта, и иногда поправлял их: «Ребята, вот так не поют, а так не играют». Я не пытался их учить, просто знал, что некоторые моменты в зале звучат иначе, чем в студии, и обращал на это внимание. Постепенно мои советы они стали как-то немножко отфутболивать, и я решил, что нечего лезть не совсем в свое дело. «Машинисты» выросли из маленьких ребят в самостоятельных творческих людей со своими достоинствами и недостатками. Мое участие в их репетициях потеряло смысл».
Глава 15
Чудеса советского конца
Сейчас будет еще больший зажим, гайки закрутят, так что все тексты свои, пожалуйста, вновь проверьте и ждите тяжелых времен.
ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 80-Х НАЧАЛАСЬ ДЛЯ СССР С КОРОНАЦИИ НОВОГО (ПОСЛЕДНЕГО) ГЕНСЕКА МИХАИЛА ГОРБАЧЕВА И ПЕРЕСТРОЕЧНОЙ ОТТЕПЕЛИ.
Макар встретил ее одним из своих главных лирических шлягеров от третьего лица «Она идет по жизни смеясь», снялся еще в одном музыкальном фильме Александра Стефановича «Начни сначала», где в определенной степени сыграл самого себя, а «Машина» наконец-то открыла (сама того не ведая) свою официальную дискографию. В 1986-м на «Мелодии» вышел первый виниловый гигант «МВ» – «В добрый час!», собранный, без согласия и участия группы, из песен, записанных «машинистами» в студиях за прошедшие несколько лет. «Пластинку «В добрый час!» – говорит Макар, – сделали примерно как «Охотников за удачей» в Америке. Что у издателей под рукой было из наших записей, то они на диск и впихнули. Перестройка, вроде все стало можно, подумали на «Мелодии» и срочно забабахали проектик с гарантированным повышенным спросом. Мы эту пластинку, как и обычные покупатели, впервые увидели только в магазинее».
«В добрый час!» действительно разлетелась многомиллионным тиражом и, возможно, косвенно поспособствовала тому, чтобы, не оглядываясь на массовую аудиторию, «МВ» выпустила на той же «Мелодии» наиболее концептуальное свое творение, двойной диск-гигант «Реки и мосты». «Вот его мы уже сами делали, – подчеркивает Макаревич, – и дизайном я занимался». На мой взгляд, это лучшая студийная работа «Машины времени». Хотя бы по замыслу и композиции. Ну, и вообще, она выделяется в не столь уж обширной (13 номерных альбомов за полвека) дискографии команды. Однако у Макара с годами оценка дебютного (а формально именно «Реки и мосты» – первая авторская пластинка «МВ») альбома «Машины» существенно снизилась.
«Я его не люблю, – говорит Макаревич. – Во-первых, с сегодняшней моей точки зрения, он излишне романтично-пафосный. А мне отвратителен пафос во всех его проявлениях. Во-вторых, и это главное, мне не нравится, как он записан. Нам тогда только привезли нашу собственную студию, и мы работали, еще не разобравшись в тонкостях ее устройства. Хотя Кутиков очень старался. Но я слышу на пластинке все огрехи нашей технической неопытности. С другой стороны – по сравнению с тем, как мы записывались еще за пару лет до того, это был прорыв. Но сегодня «Реки и мосты» звучат, на мой взгляд, довольно странно».
В той же второй половине 80-х «Машина», словно сыграв на опережение с настоящими и будущими своими
