Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

– Нет, Крошка, она бесконечна как вино в подвалах Егера. Это как нижние круги ада по Данте, где заключен сам люцифер, царство вечного холода и безмолвия. Так вот, можно просто вывозить в Сибирь по одному или группами, так дешевле, разницы нет, и отпускать где-то в ее центре, живым все равно никто не выйдет.

– Если меня возьмут в плен, я буду просить русских чтобы меня расстреляли – брат мужественно гнул свою линию. – По мне лучше быстрая смерть, чем Сибирь!

– А как по мне, жизнь есть жизнь, а пуля в голову – это все!

– Дурак, в Сибири тебя живьем съест медведь. Это сержанту Николашу хорошо, до войны он был дрессировщиком в цирке, он сможет с медведем договориться.

– Вряд ли, это ведь русские медведи, они не понимают по-венгерски. засмеялся Лайош.

– Если собьют над русскими, я не буду прыгать – продолжал демонстрировать чудеса обреченной храбрости Имре. так и упаду в железном гробу!

– О чем вы вообще говорите, сейчас лето, какая Сибирь, медведи и прочая чушь, пойдемте, искупаемся на речку, пока нас не отправили в огненный ад вместо ледяных просторов.

– Ха, ты все надеешься на речке встретить русалок? Их разогнал шум немецких танков выдвигающихся на позиции – веселился Лайош. – но больше всего на свете их напугало нижнее белье артиллеристов батальона зенитного охранения аэродрома, с тех пор как мы прибыли сюда, я не видел на них иной формы кроме трусов и пилоток, жарко конечно! Интересно, если к нам приедет какой-нибудь инспектор из старших офицеров, они встретят его в такой же униформе. трусах и пилотках?

– А что ты хочешь, жарко, я сам бы разделся как курортник!

Прибежавший адъютант сообщил, что меня вызвал к себе капитан Дьердь. Поправляясь на ходу, я поспешил к командиру.

Капитан ждал меня в штабной палатке.

– Вы лучший среди фенрихов последней группы, ваша подготовка на новых Bf 109G-2 вполне позволяет вступать в воздушный бой с самолетами противника, и я допускаю вас к сопровождению германских бомбардировщиков, так что если вы сильно желаете драки, вам скоро представиться такая возможность. Только надевайте толстые кожаные штаны на первый вылет.

Не то, чтобы я сильно желал драки, но раз уж мы прибыли на фронт, пройдя более чем двухлетнюю подготовку, на которую страна, кстати, затратила значительные средства, нужно отрабатывать оказанное доверие.

Я вошел в палатку, где уже поджидали меня приятели, словно римский триумфатор после победы, мой вид был загадочен и полон достоинства.

– Чего от тебя хотел комэск? – робко поинтересовался Имре.

– Завтра утром я вылетаю за линию фронта со сверхсекретным заданием – коротко и тихо ответил я.

Товарищи замолчали, Лайош смотрел на меня с завистью, и даже всегда осторожный Имре казалось, хотел бы оказаться на моем месте.

Ближе к вечеру меня вызвали на предварительную подготовку, а после ужина я раньше всех завалился спать. Вылет был назначен на восемь утра, но перед ним надо было успеть позавтракать и попасть на предполетную подготовку для уточнения задания.

Утро 4 июля встретило легкой дымкой, я шел на предполетную уже не как простой фенрих – кандидат в офицеры, а как полноценный пилот «Осы», бравый сын венгерского народа, потомок гуннов и гусар.

Мы знали, что со дня на день начнется наступление с целью изменить ситуацию. Наша эскадрилья должна была сопровождать группу немецких бомбардировщиков, собирающихся бомбить позиции первой и второй линии обороны фронта русских. На расчистку впереди ударной группы шли две пары истребителей. Там были уже знакомые мне лейтенанты Дьюла и Мори, а также старший лейтенант Имре – теска моего брата. Затем шли немцы. Мне поручалось почетное задание быть ведомым самого командира Шандора. Наша пара должна были следовать на большой высоте позади всей группы в качестве охотников, на случай если у звена расчистки возникнут трудности.

Это был мой первый проверочный боевой вылет. Я немного нервничал, проверяя кислородную маску, за себя я не волновался, но надо было показать командиру, что он не ошибся в выборе ведомого.

К восьми часам утра дымка развеялась, и мы вырулили на старт при отличной видимости. Мощный двигатель Мессершмитта чуть не опрокинул меня на разбеге, выровняв машину, мне удалось оторваться, и вот я уже в наборе стремлюсь успеть за ведущим.

Звено расчистки и следующие за ними бомбардировщики далеко впереди, мы видим только точки в голубом небе по линии горизонта одетого в жиденький воротник из кучевой облачности. Командир лезет вверх, круто задрав нос, я не отстаю, с опаской поглядывая на указатель скорости. Мы набираем высоту на двухстах пятидесяти километрах в час вместо обычных трехсот, машина неустойчива, и я не делаю резких движений органами управления. Ведущий считает, что для нас сейчас важна высота, а не дальность. Делаем площадку, на которой я выполняю штопорную бочку для уверенности, и опять идем в набор.

В наушниках слышу переговоры звена расчистки, они видят русские самолеты и готовятся к атаке. Впереди виден Белгород, за ним воздушное пространство врага. Командир дает «газ» до максимального, я повторяю. Внезапно он пикирует вниз, показывая следовать за ним. Зачем? Для чего стоило так лезть вверх, чтобы сейчас все потерять? Мы еще и линию обороны русских не перешли!

Пикирую за ним на «малом газу», мы снижаемся на пятьсот метров. И тут я начинаю понимать происходящее. Мы оказываемся прямо за колонной самолетов большевиков, выстроившихся в боевой порядок. Это Ил-2, прозванные немцами «бетонбомберами», и несколько «Яков» идущих с восточного направления. Ведущий дает мне команду начать атаку, а сам отходит слегка назад чтобы лучше оценить обстановку и прикрыть меня от истребителей.

Представляю себя гусаром в кавалерийском наскоке. Штурмовики идут один за другим на высоте двести метров на значительной дистанции и представляют идеальные мишени. Открываю огонь по первому – мимо, по второму – мимо, третий полностью «вписывается» в Реви. Даю пятнадцатисекундный залп из мотор-пушки и тридцатисекундный из синхронных пулеметов. Ил, теряя на лету оперение и куски консолей, исчезает под капотом.

– «У, я сделал это!» – издал я победный возглас, словно древний предок – воинственный гунн, отрубивший на скаку голов противника. Впереди следующий штурмовик. Пытаюсь повторить предыдущий подвиг. Русский уходит от огня вверх, но его мотор начинает пускать густой серый дым, идущий из пробитого масляного радиатора. Я проскакиваю вперед и выхожу прямо на истребитель «Як», но тот оказывается маневреннее, и виражом сбрасывает меня с хвоста. Счетчик расхода боезапаса констатирует факт, что почти все снаряды мотор-пушки израсходованы, я слишком долго не отрывал пальцев от кнопки спуска, остается еще пара пулеметов.